Агагельды Алланазаров - Жаркое лето Хазара (сборник)

В темноте был слышен плеск волн близкого моря.

Летом морское побережье становится желанным местом отдыха для многих людей. В эту пору вода в море теплая, ласковая, как объятья молодой женщины. Море спокойно и кажется задумчивым, словно хочет убедить в своей степенности, хотя осенью, зимой и весной барашки волн на его поверхности, разбившись на небольшие стада, бесятся, озорно подпрыгивают и устраивают шумные баталии. Летом и небо чаще всего чистое, безоблачное. А если и встречаются редкие облачка, то движутся они по небу степенно, как в зеркале разглядывая свое отражение в море.

Зато солнце в эти дни подолгу задерживается на небе, путь у него длинный, бесконечный. Да и само оно напоминает раскаленную докрасна жаровню.

Похоже, солнце не хочет уходить, потому что ему нравится разглядывать сверху песчаное дно моря, поросшее водорослями и усыпанное ракушками, пляж с полураздетыми шумными отдыхающими, окруженными детьми. Наблюдая сверху за летним весельем на побережье, солнце гордится тем, что заставляет людей приходить сюда и радоваться жизни.

Когда утром Тоты появилась на работе, девушка-секретарша сообщила ей о прибывшей к ним для проверки комиссии, состоящей из нескольких человек. Она не сразу поняла, о какой проверке идет речь. "Что это за бесконечные проверки?" — думала она про себя. Ведь после последней ревизии не прошло и двух месяцев. Никогда организации не проверяются так часто. Члены комиссии по-хозяйски расположились в ее кабинете и ждали ее прихода. Обычно в ее отсутствие никто не имел права заходить в ее кабинет.

Поздоровавшись с "гостями" и окинув взглядом собравшихся, Тоты сразу же определила, что эти люди направлены к ней специально, чтобы причинить ей зло.

Ее это задело, в душе вспыхнуло недовольство заведующим городским отделом здравоохранения. "Он что думает, если бы заранее предупредил о проверке, мы бы за один день успели устранить недостатки, если бы они у нас, конечно, имелись?". Она никому не показала своего недовольства, улыбалась и была приветлива с непрошеными гостями. Сняла верхнюю одежду, повесила на вешалку, надела белый халат, посмотрела на часы — обычно в это время у нее проходят ежедневные "пятиминутки", — и села за свой стол.

И лишь после этого повернулась к Янджику Мяджикову, назначенному главой комиссии, который сидел за боковым столом, поглаживая лысеющую голову.

— Янджик-дяде, что это вы сегодня так рано нарисовались, ничего не случилось?

— Вчера поздно вечером начальник вызвал меня к себе и сказал: "Будем проверять центральную больницу, ставлю тебя во главе комиссии, потому что ты человек честный и неподкупный!" Кажется, на вас поступила жалоба… И вроде бы она дошла до верхов, — Янджик Мяджиков достал из папки лист бумаги и положил рядом с собой, не решаясь передать его Тоты.

— А это письмо от городского отдела здравоохранения с направлением нас на проверку!

Тоты взяла письмо и, даже не взглянув на него, положила поверх стопки бумаг. Велела секретарше вызвать к ней заместителя. Как только заместитель появился на пороге ее кабинета, она отдала распоряжение:

— Вот эти люди пришли нас проверять!

— Вай, нас же только недавно проверяли! — воскликнул заместитель, не скрывая своего удивления.

— Но они будут снова проверять. Пусть проверяют.

Наверно, за всем этим кроется что-то, чего мы не знаем!

Янджику Мяджикову стало неловко.

— Тоты Тагановна, не надо так понимать! — он заерзал на своем стуле.

Не обращая внимания на его оправдание, Тоты продолжила в том же духе:

— Дайте им два кабинета, пусть устраиваются, и подготовьте все документы для проверки. И сами будьте рядом с ними!

— Но у меня есть плановые операции!

— Те, которые можно отложить, перенесите на другой день, а срочные будете делать после ухода комиссии.

Посмотрев на часы, Тоты дала понять, что спешит, в приемной уже собрались врачи, которые пришли на планерку.

— Следуйте за моим заместителем! — она указала членам комиссии на дверь.

Увидев людей, вошедших в состав проверочной комиссии, Тоты сразу догадалась, откуда ветер дует. Она знала, что заведующий городским отделом здравоохранения не пошел бы против нее, если на него не было оказано давления.

И так было ясно, что после тех волнений мэр города воспринял это как выступление лично против него и не успокоился, решив во что бы то ни стало наказать всех участников мятежа и отомстить их родственникам. Значит, хяким города все еще не отказался от своего намерения разорить дачный поселок и использовать его землю по своему усмотрению, то есть нажиться на ней.

Когда вскоре после тех событий хяким города был вызван в Ашхабад на заседание Кабинета Министров, народ воспрянул, надеясь, что там он за свои противоправные действия получит по шапке, ему будет сделано внушение и у него потребуют обуздать свою прожорливую ненасытность.

Но, переждав какое-то время, он снова закусил удила и заново взялся прессовать людей, из чего они заключили, что в Ашхабаде никто с ним сурово не разговаривал. По городу поползли разные слухи. Рассказывали, что недавно сына одного из участников волнений, работающего в морском порту, взяли со ста граммами героина, что парень возмущался: "Я этим никогда не увлекался, это вы подложили мне в карман наркотик, а потом сами же и "нашли" его у меня!"

Понятно, что все это было устроено по требованию мстительного хякима, в противном случае, зачем человеку, не употребляющему наркотик, носить его в кармане?

Закончив утреннюю планерку, Тоты отправилась к своему начальнику.

Заведующий старательно делал вид, что его отношение к Тоты не изменилось, что он по-прежнему рад видеть ее, но посмотреть ей прямо в глаза не посмел.

— Да ладно вам, Тоты Тагановна, это же обычная проверка. Время другое, теперь мы работаем по-другому.

Требовательность растет с каждым днем… И потом, поступила жалоба, что в вашей больнице медикаменты используются для знакомых и родственников…

— На чье имя эта жалоба?

— На имя хякима велаята, а тот спустил жалобу хякиму города.

Тоты убедилась в правоте своего предположения. Ей стало понятно, что всю эту кашу заварил мстительный глава города, который никак не мог успокоиться после народных волнений против него, а хяким велаята тут вообще не причем. Впервые в своей жизни она пожалела о том, что у нее никого нет наверху, кто мог бы одним телефонным звонком поставить хякима города на место, заткнуть его раз и навсегда, чтобы он не мутил воду и оставил людей в покое.

Она поняла, что должна найти силы, чтобы выдержать этот удар, но поняла и то, что хяким города не успокоится до тех пор, пока не обрушит на ее голову свой тяжелый кулак.