Агагельды Алланазаров - Жаркое лето Хазара (сборник)

Хасар по-своему расценил слова девушки, произнесенные с хмурым видом, решил: учитывая ее юный возраст, девушка дала ему понять, что он ей не пара. После этого ему больше не хотелось оставаться возле Дунья. Со смешанными чувствами распрощался с девушкой. Несколько дней он не мог смотреть в глаза Какова, опасаясь, что девушка могла пожаловаться дяде на бесцеремонность его товарища, ему было стыдно. Настроение было плохим, интерес к жизни пропал. Теперь по вечерам он рано ложился спать, зачастую даже не поужинав.

В воскресенье Каков сообщил, что идет с Джахан в кино, пригласил и Хасара: «Пойдем с нами, говорят, хороший фильм», но Хасару было не до кино. После ухода Какова взял один из конспектов и лёг на кровать, чтобы просмотреть его. Настроения не было, да и читать совсем не хотелось. Он лежал, уставившись в потолок, и размышлял о своем.

В дверь несколько раз постучали. Наверно, Каков забыл что-то и вернулся. Хасару было лень идти открывать дверь, он был недоволен тем, что его товарищ забыл ключ от двери и вот теперь стучит, беспокоит его.

— Входи, если без этого никак нельзя обойтись! — он с недовольным видом открыл дверь и обомлел. У входа стояла Дунья. Волнуясь, девушка произнесла обиженным тоном:

— Что же ты, показался раз и пропал!

Только теперь Хасар увидел перед собой расстроенную девушку, которая тоже мучилась всю эту неделю и не могла не прийти, что сюда ее пригнало бушующее в груди пламя.

После этого за все время учебы не было недели, чтобы они не виделись, не встречались. Каждый раз, отправляясь на каникулы в Ашхабад, они ждали друг друга и брали билет на один рейс. Прилетев в Ашхабад, Хасар провожал Дунью до дому, а потом спешил на вокзал, чтобы ехать в Красноводск.

Хасар нечаянно познакомился и с отцом Дуньи, о котором она так много рассказывала. С сумкой на плече зашел в булочную, купил там батон и на ходу жевал его.

Подходя к общежитию, увидел Дунью, стоявшую рядом с мужчиной крепкого телосложения, на которого она была очень похожа. Они наблюдали за тем, как он идет, и Хасару вдруг стало неловко. Он чуть не подавился, закашлялся, отвернулся. Дунья тоже отвернулась, с трудом сдерживая смех. Непрожеванный кусок булки, проглоченный Хасаром при виде девушки с отцом, больно ободрал горло. Подойдя поближе, поздоровался, Дунья, стараясь не показать виду, представила Хасара так: «Парень, который живет в одной комнате с моим дядей».

— Здравствуй, молодой человек! — приветливо поздоровался с ним отец Дуньи. — Да, хорошая пора студенчество. — В разговоре он сообщил, что и сам когда-то учился в том же институте, где и Дунья, и с ностальгическими нотками в голосе вспомнил свое студенческое прошлое.

В тот же вечер отец Дуньи пригласил ее вместе с соседками по комнате, а также Какова и Хасара в ресторан гостиницы, в которой он остановился. Хасар не был уверен, что должен отозваться на приглашение отца Дунья, ведь об их отношениях пока что знали только они двое… Смогу ли я присутствовать там как обычный гость, не подать виду? Тем более, что Дунья не собирается извещать об этом родителей вплоть до того момента, как дело дойдет до свадьбы… Допустим, я отвечу на приглашение и пойду, не получится ли так, что я буду краснеть и бледнеть и тем самым поставлю Дунья в неловкое положение? — вот какие сомнения одолевали Хасара.

Но Каков категорически не одобрил его попытку отказаться от приглашения отца девушки, не принял его отговорок. «Нет, вы только посмотрите на него! Значит, чью-то единственную дочь любить он может, а принять его приглашение ему стыдно. Ничего не знаю, собирайся и пошли, зятек, я тебя с будущим тестем поближе познакомлю!»

Повидавшись с любимой дочкой, отец Дуньи назавтра сел в «Красную стрелу» и поехал из Ленинграда обратно в Москву, где он находился в командировке. Вчера, когда они ужинали в ресторане, Дунья сообщила Хасару о своем намерении вместе с ним проводить отца. Дунья ничего не говорила отцу о Хасаре, но по тому, как они общались и с полуслова понимали друг друга, отец девушки догадался, что этот стройный и красивый юноша ухаживает за его дочерью. Когда он вернулся домой, жена первым делом спросила:

— Ну как там наша Дуньягозель, учится? Присматривает ли там за ней дядя?

На что отец девушки ответил:

— Ай, мать, похоже, за нашей дочерью помимо твоего брата есть кому присмотреть… — и рассказал жене о Хасаре.

Каждый раз, когда Дунья, как и сейчас, отсутствовала, Хасар по обыкновению предавался воспоминаниям о ней.

Ему эти воспоминания были дороги и приятны…

Теплые чувства в душе Хасара пробуждали и воспоминания о белых ночах Ленинграда.

В тот раз Хасар и Дунья вышли с последнего сеанса нашумевшего кино. Время было уже позднее, но возлюбленным не хотелось расставаться. Город был залит светом белых ночей. И разве в такую ночь захочется спать, особенно если ты молод и горяч?! Воздух прозрачен и чист, без капли влаги, и погода теплая.

Теперь они были вместе при любом удобном случае. Но и этого им было мало, потому что им не хотелось расставаться даже ненадолго. Они вместе гуляли по городу, перекусывали, где придется, искали в книжных магазинах книги — каждый по своей специальности.

Выйдя из кинотеатра, Хасар и Дунья пошли берегом Невы. Держась за руки и, нежно глядя друг на друга, они переживали чувство своей сопричастности к этой белой ночи, были опьянены любовным дурманом.

Дунье было приятно ощущать тепло руки Хасара.

Похоже, и Хасар чувствовал это. Ему не хотелось выпускать руку Дуньи из своей руки. Время было позднее, приближался тот час ночи, когда город оставлял свои самые потаенные уголки для припозднившихся влюбленных. Над Невой то тут, то там серели сгустки тумана. В эти минуты белая ночь напоминает медленно идущую невесту в просторном белом платье, Похоже, город с удовольствием запутался в полах этого широкого белого платья. Город, укутанный дымкой, казался таинственным, а прогуливающиеся пары напоминали старателей, ищущих эту тайну. Дунья вдруг посмотрела на часы и предложила Хасару: «Пойдем, посмотрим, как разводят мосты!» Их желания совпали. Живя в Ленинграде, им обоим не доводилось видеть, как разводят мосты. Хасар и Дунья поспешили к каналу и увидели, что не они одни пришли посмотреть на чудо разведения мостов.

Здесь прогуливались еще несколько пар. Вытянув шеи, они стояли в ожидании, боясь пропустить главное действо.

Часть моста, на которую падал свет прожектора, блестела в ночи как зеркало в лучах солнца. Другая часть большого прожектора освещала фасады домов на противоположном берегу реки, обратной стороной они были повернуты к ночи, отчего напоминали молчаливую толпу, вырвавшуюся из пут душной ночи.