Курбандурды Курбансахатов - Сто монет (роман и повести)

Как же быть теперь?

Ханов подумал, подумал и вызвал Мямлю.

— Ты знаешь, что эта баба ушла? — начал он.

— Знаю, Каландар-ага.

— Раз так, то найди мне немедленно вместо неё красивую молодую женщину. Грамотную, конечно, И чтобы понимала меня с полуслова. Ясно?

— Не так-то это просто, Каландар-ага, Молодые женщины теперь всё больше на поля стремятся. Чем сидеть в душной приёмной и глотать табачный дым, они трудятся на воле. Чистый воздух, хороший заработок…

— Ишь ты, какой красноречивый стал! Тебе бы агитатором работать. Хочешь, я тебя к Карлыеву откомандирую?

— Я только пытаюсь обрисовать обстановку, Каландар-ага…

— Объяснять мне ничего не надо. Раз не можешь найти, будешь теперь у меня сам вместо технического секретаря. Садись в приёмкой у телефона. И по пустякам не тревожь…

Мямля приуныл, но ослушаться не посмел. На его счастье, Ханов в последнее время почти не бывал у себя в кабинете, потому что целые дни носился по району.

Его наконец-то отремонтированный «газик» с Лысым Ширли за баранкой метался между хлопковыми полями и пустыней, Больше всего Ханов занимался подготовкой к севу в новом году и освоением целинных земель вдоль канала. Однако хоть забот у него было выше головы, не забывал он и про охоту. Стоило ему заметить в пустыне зайца или дрофу, не говоря уже о джейранах, как он пускался в погоню и без устали палил из новой двустволки.

Вот и сегодня, едва рассвело, Ханов отправился в пустыню и целый день колесил по бескрайним просторам, объезжая колхозные отары. И всюду распоряжался, отдавал приказания, учинял разносы.

Возвращались в город они раньше обычного, ещё засветло. Лысого Ширли радовало это обстоятельство.

В последние дни, где бы он ни находился, все его мысли были прикованы к дому. Овадан захворала, и ему хотелось быть возле жены.

Но разве заранее угадаешь, что может прийти в голову такому человеку, как Ханов? Когда до города оставалось уже недалеко, он внезапно ткнул Лысого локтем в бок:

— Ну-ка, сверни к «Хлопкоробу»! Раз уж мы близко, узнаем, как дела у Тойли Мергена.

Лысый Ширли понимал, что отговаривать начальника в таких случаях бессмысленно, но всё же вежливо ввернул:

— Целый день ездили, неужто не устали, Каландар-ага?

— Тебя не касается, устал я или нет.

— Конечно, не касается… Только я ещё и за Овадан беспокоюсь.

— А что с ней такое? Скандалит всё?

— Теперь Овадан не до скандалов. Хворает, бедняга. Животом мучается…

— Животом! — засмеялся Ханов. — Думаешь, от твоего приезда ей сразу легче станет?

Пожалев о сказанном, Ширли спросил:

— Куда ехать? К Тойли Мергену домой?

— Давай к нему на полевой стан!

Рабочий день подходил к концу, и на полевом стане третьей бригады было полно сборщиков. Особенно много народа скопилось возле весов. Каждый стремился побыстрее взвесить хлопок, собранный после полудня, и отправиться домой. Аман и Язбиби тоже подъезжали сюда каждый со своей стороны, чтобы в последний раз опустошить бункеры.

Заметив «газик» Ханова, Тойли Мерген, который, сидел с ведомостью под навесом, неторопливо поднялся. Его вовсе не порадовало внезапное появление председателя исполкома, да ещё в такой неурочный час, но всё же он встретил Ханова как положено.

— Заходите! Если желаете, есть заваренный чай.

— Я приехал к вам не чаи распивать, — не сходя с машины, хмуро проговорил Ханов и кивнул на кучи хлопка. — Когда собран?

— Есть сегодняшний, есть вчерашний.

— Вы что, намерены держать его здесь до снега?

— Влажный. Пусть немного обветрится.

— По дороге обветрится. Срочно отправляйте. Хоть всю ночь грузите, но чтобы к утру не осталось ни грамма.

— Я влажный хлопок не отправлю, товарищ Ханов.

— Если я велю, вам придётся отправить!

— Всё равно не отправлю!

— Смотрю я, вас былые грехи не тяготят. Что ж, придётся поговорить с вами в другом месте и другими словами, товарищ Мергенов.

— Я готов разговаривать где угодно, товарищ Ханов.

— Как бы вам от этих разговоров не остаться без партбилета! — пригрозил председатель райисполкома и умчался на своём «газике».

Аман, наблюдавший эту сцену издали, подошёл к отцу:

— Зачем ты пререкаешься с ним, папа? Раз приказывает — отправь, и дело с концом!

— Не говори глупостей! — прикрикнул на сына Тойли Мерген. — Лучше побыстрее опрокинь свой бункер и уступи место Язбиби!

Как ни торопился Лысый Ширли к своей Овадан, Ханов ещё долго не отпускал его в тот вечер. После стычки с Тойли Мергеном он велел везти его не домой, а в исполком, да ещё приказал ждать.

Рабочий день в учреждениях уже давным-давно кончился, но верный Мямля сидел в приёмной Ханова возле телефона, как пригвождённый.

— Ждёшь меня? — с удовлетворением отметил тот старание подчинённого.

— Жду, Каландар-ага.

— Ну, докладывай, какие новости.

— Из Пакистана приехали два туриста. Завтра они вроде бы собираются посмотреть канал.

— У туристов есть свои хозяева! Ещё что?

Ответственный секретарь понимал, что в такой поздний час Ханову не до мелочей. Поэтому он сообщил главное:

— В конце дня звонил Карлыев. Я сказал, что вы уехали в пустыню.

— Зачем я ему?

— Не знаю, Каландар-ага. Он ничего не просил передать.

— Сведения по хлопку в Ашхабад сообщил?

— Конечно! Только база поздно дала сегодня сводку.

— Почему поздно?

— Не знаю.

— Эх ты! Распушил свои усы, а не выяснил. Ты ведь специально сидишь тут для этого. В следующий раз спрашивай.

— Хорошо, Каландар-ага. Только директор базы не особенно-то охотно с нами разговаривает.

— А ты от моего имени!

— Ладно, Каланда-ага.

— Ашхабад ничего не просил передать?

— А у них всегда одна и та же музыка. Только и знают — ускорьте сбор.

— Директор базы у себя?

— Вообще-то должен быть.

— Ну-ка соедини меня с ним, — распорядился Ханов и вошёл к себе в кабинет.

— Возьмите трубку, — просунув в дверь усы, сказал ответственный секретарь.

— Ну, как дела? — привычно развалившись в своём мягком кресле, обратился Ханов к директору базы. — Как у тебя, харман растёт?

— Растёт, товарищ Ханов, только медленно. Хорошо бы, если вы ещё поднажали на председателей.

— Ты ведь влажный принимаешь?

— Как вы сказали, так и делаем. Назад ничего не отправляем.

— Молодец! Если будешь меня слушаться, не прогадаешь.

— Уж мы и так стараемся… — заверил директор базы.

— Слушай! — прервал его Ханов. — Вот какое дело. Некоторые упрямцы, вроде Тойли Мергена, не отправляют вовремя хлопок. Ссылаются, понимаешь ли, на влажность. Ленятся просто… Так вот, надо бы направить твоих людей к таким, пусть составят акты. Будет не во вред делу, если и ты иной раз тоже вылезешь из своего кабинета.