Нина Абрамович - Муха Ukraine (сборник)

Ну, было бы не очень естественно в этой ситуации желать Софе приятного аппетита и любопытничать, как ей спалось. Потом они быстро уходят. Из дома.

Меня все еще трясет.

Наливаю в таз горячей воды. Сыплю ариэля, даместоса, брифа – все в кучу. Начинаю мыть пол.

Убрала. Кажется, чуть легче. Руки еще дрожат. За дверью в спальне нахожу чужую дорожную сумку. Очевидно, Софы. Первое желание – скинуть с балкона. Беру себя в руки.

Что в сумке моего врага? Расстегиваю молнию. Всякое барахло. Шкатулка. В шкатулке дешевая бижутерия. Какая безвкусица!

Но, что тут делает мой браслет из нефрита? Подарок мужа мне на свадьбу! Мой муж подарил мой браслет новой жене?

Фу! Я оставляю браслет. Может, мой нефритовый браслет ей больше нужен.

Не зря, значит, я привезла с собой Бандера-са! Моя совесть чиста.

Я представила моего нового друга детям, сказав с легкой издевкой.

– Знакомьтесь, это ваш новый папа.

Бандерас протянул им руку, искренне заулыбался.

Дети загадочно переглянулись. И пошлепали на кухню.

– Прикинь! Маман взбесилась, не иначе! Он же младше ее! – Слышу я голос своей дочери.

– А это сейчас модно. Мамуля в ногу со временем идет, – резюмирует сын.

Мой милый друг оказался послушным, ласковым, умным и понимающим.

Меня ничуть не смущала разница в возрасте.

Какая разница! Он серьезный, умный, не по годам рассудительный. Ему можно дать на 10 лет больше!

А я отлично выгляжу.

Спортивна, подтянута, с характером бесшабашным и сумасбродным.

Лет на 10 меньше!

Так, что мы с ним сверстники! Нет! Он даже старше меня.

– Альфонс. – Выразили общее мнение мои подруги. Годик – два продержится и свалит.

– А его никто и не держит. Он свободен. Мы прежде всего друзья с ним. Он для меня много сделал.

Помогает залечить душевные раны. Бесплатный психотерапевт.

Если встретит какую-нибудь хохлушку, его право. Я ему об этом так и сказала.

– Я с таким Кошмариком и близко бы в постель не легла, – кусает меня добрая соседка Светка, у которой когда-то в любовниках ходил весь полит – бомонд коммунистической Украины. Самому Лене Кучме горошек зеленый подавала, его любимый в студенчестве деликатес.

– Ты не легла бы? А он лег бы с тобой? Ты уверена?

– Ну…, если бы он не хромал!

– А он граф Жофрей де Пейерак.

– Кто?

– «Анжелику» читала?

Рвал и метал мой муж. Он зашел домой как-то с Софой. Вероятно, за новым браслетом.

– Где моя дорожная сумка? – Спросил с порога.

И тут же осекся, увидев рядом со мной, на диване, Кошарика.

Кошарик спокойно поздоровался.

Муж нахмурился, уставился на парня. Потом вызвал меня на кухню.

– Кто это?

– Где?

– Не придуривайся. Этот конь, на диване. Кто он?

– Мой новый муж.

– Ты охренела? Что ты себе позволяешь? Ты, мать семейства! Не имеешь права.

– Имею. Открой свой паспорт. Что там написано? Кто твоя законная жена? Софа. Все. Свободен.

Муж долго не унимался. Звонил мне и требовал немедленно освободить помещение от «хахаля».

Грозился растоптать, расчленить, стереть в порошок моего друга при помощи милиции, бандитов, своих собственных рук.

– Его вывезут в тюрьму, бросят в одиночную камеру… Никто и знать не будет!

Мы валяемся с ним в постели до полудня. Его мускулистые руки привычно блуждают у меня между лопаток. Моя голова на его плоском животе. Я лениво накручиваю на палец жесткие волоски на его ноге.

У него бессовестно стройные ноги. И невозможно сексуальная фигура. Он, по-видимому, мог бы стать замечательным танцором. Если бы поставил перед собой такую цель. Но, ему это не нужно.

Он слишком мужественный и независимый, что бы гацать на сцене, поигрывая мускулами тела, в угоду сладострастным дамам. Теперь я это уже знаю!

Как-то я затащила его к Инессе. В ее стриптиз-бар. В центре Киева.

Зачем я это сделала? Наверное, что бы досадить Инессе, известной любительнице молодых мужских тел. Похвастаться таким редким экземпляром, принадлежащим исключительно мне одной. Подразнить, повертеть перед носом.

Стервозно, чисто по-женски. А, может, испытать и его.

Он, загорелый, в белоснежной сорочке, с зелеными внимательными глазами и с вьющимися черными вихрами, был неотразим.

Инесса окинула его профессиональным взглядом и расплылась в жеманной улыбке.

– Какой красивый мальчик! – Мне такие нужны. У меня хорошие заработки. Парни здесь очень быстро подымаются.

Малиновый румянец заливает его смуглые скулы. Он стушевался. Понял, куда попал. И даже отступил назад, к двери.

– Нет, спасибо! Я лучше асфальт буду укладывать.

– Дорогая, мы к тебе только… по чашечке кофе, – защищаю я его, заставляя приятельницу утереть слюни.

Мне любопытно наблюдать за ним, попавшим в щекотливую ситуацию. Он вышел из нее достойно. Без эмоций.

Мы сидим в мягких диванах, при тускло горящих свечах. Попиваем коктейль. Он молча смотрит на ярко освещенную сцену. Там, на сверкающей металлом руре, выкладывается почти обнаженный танцор.

С работой для Кошарика мы не торопились. Работа – от слова рабство. Надо иметь свое дело.

Кошарик помогал мне перевозить от продавца к клиенту дорогостоящие холсты. А назад, от клиента к продавцу пачки денег.

Репин, Врубель, Нестеров – первые имена русских живописцев были пристроены в хорошие руки с моей помощью, как посредника.

Иногда, правда, среди раритетов оказывались фальшивые полотна. Начинались скандалы. Возврат денег. Но, я посредник. С меня взятки гладки. Экспертное заключение о подлинности картины даю не я. На это есть целая контора в центре Киева.

Я приобщаю моего друга к прекрасному бизнесу. Вожу его по картинным галереям и выставкам. Знакомлю с художниками, коллекционерами. Кошарик читает книги по искусству.

Он довольно бойко стал разбираться в живописи. Особенно преуспел в творчестве великого русского художника Николая Ге, портрет которого «Галилео Галилей» мы недавно продали. Перечитал кучу книг о нем.

Теперь, когда я знакомлю Кошарика с кем-то из галерейщиков, обязательно игриво представляю его.

– Александр Ге, знаток и любитель творчества великого художника.

Кошарик смущается. Но к моим выходкам он уже давно привык и правильно реагирует.

Как-то я взяла с собой Кошарика на открытие выставки одного украинского художника.

Светская жизнь. Пафос. Известные личности. Нарядные дамы. Блеск бриллиантов. Банкет. Водка рекой.

Кошарик ступором застыл в холле, собираясь уйти. Упирался.

– Да, что я тут не видел?

– Спокойно! У нас равноправие. По природе. И по Конституции. Ты такой же, как все. Лицо – Голливуд! Бесстрастность! И пусть они тебя боятся!

Я за руку привела его в зал, усадила за стол, рядом с какой-то невзрачной дамой.