Нина Абрамович - Муха Ukraine (сборник)

– Знакомьтесь. Александр Ге, наследник, знаток и любитель творчества великого художника, – эпатирую я своего друга.

И, вдруг, узнаю даму. Это жена мэра.

Мне тоже становится не по себе. И я наблюдаю за ситуацией со стороны.

Кошарик покраснел, побелел. И, казалось, готов был упасть в обморок.

Первая леди налила ему водки. Они чокнулись. О чем-то стали шептаться. Смотрю, мой Кошар освоился, начал за ней ухаживать.

Дела забросили нас в Москву. Зачем? Скажу вам по секрету. Перевезли в Москву картину. Пейзаж Ивана Шишкина.

Контрабандой.

Дали 100 долларов проводнице Люсе. Сказали, что это грубая подделка. Но все равно спрятать надо подальше.

Скрутили картину в рулон, красочным слоем вверх, чтобы не было осыпей. Туда же заключение нашей украинской экспертизы.

Улеглись на полках СВ вагона.

Ночью на хуторе Михайловском нас будят громкие голоса таможенников.

– Картины, иконы, золото, наркотики, оружие..! Другие запрещенные ценности! Кто везет?

Мы затаились. Лица спокойные, равнодушные. И кто это признается, что везет контрабанду!

Здесь, главное, умение держать себя в руках.

Таможенники, отличные психологи. У них чуйка, как у собак. Чуть занервничал, считай, пропало!

Заметут, конфискуют, да еще и посадят!

Мы были невозмутимы. Картина Шишкина ехала в другом поезде, который отправился с Киева на полчаса позже нашего.

Утром нас встретила Москва. Суетой Киевского вокзала, зимней стужей, наглыми таксистами.

Кошарик прибыл в Москву первый раз.

Только выходим на площадь, нас сразу тормозит патруль из ментов. Потом второй. Третий. У Кошарика проверяют документы.

Меня игнорируют. Физиономисты! Какая самоуверенность!

А, может, я шкатулку Карла Фаберже или морской фашистский кортик привезла в столицу России. На продажу. У нас этого добра в Украине навалом.

Мужественная внешность Кошарика привлекает внимание милиции на каждом шагу.

– Слушайте, имейте совесть! Вы останавливаете нас уже третий раз! Где ваше гостеприимство? Мы сейчас назад в Киев поедем! – Возмущаюсь я.

– О! Так вы из Киева? – Конопатый сержант милиции меняет официальный тон на почти домашний. – Давно я дома не был. Как там у нас?

– Дома хорошо. Самогонку гонят. Сало в сарае хрюкает.

Земляк в погонах усмехнулся и, пожелав нам счастливого пути, отпустил.

Через полчаса мы забрали Шишкина из рук простодушной Люси и на такси рванули к Николаю, моему давнему клиенту на раритеты.

Прежде чем отдать мне деньги, Николай понес Шишкина в Третьяковку. К экспертам.

А мы с Кошариком в это время пошли считать медведей Шишкина в зале галереи, где выставлены его шедевры.

– Ух, ты! «Утро в сосновом бору»! Здесь такая же картина Шишкина, что и у нас в Киеве! – Сделал открытие Кошарик, который уже поднаторел на прекрасном.

– Ошибаешься. Это две разные картины.

В нашем Киевском музее русского искусства висит похожая картина. Называется «Срубленное дерево». Там ни одного медведя.

А здесь, в Третьякове, их четыре.

– Дрова ты привезла, Мария! – В глазах Коли разочарование. – И близко это не Шишкин. Искусная подделка.

– А как же заключение экспертизы?

– До лампочки ваше заключение и ваших экспертов!

На антикварном рынке Киева крутится масса картин, подлинность которых под большим вопросом.

– Ой! Будто бы на рынке Москвы другая история! Круговорот фальшаков в природе!

Нам предстояло везти «шедевр» назад. Через российско-украинскую границу.

Документов на то, что это подделка, у нас не было. В экспертном заключении значилось, что это настоящий Шишкин.

И получать, в случае чего, мы будем по полной программе. Как за оригинал.

Шерм-Эль-Шейх накрылся. Да, и возвращаться не хотелось. Москва манила новыми возможностями.

Москва. Зима. Гостиница, оплаченная на неделю вперед.

– Кошарик! А как насчет коммерческих подвигов в Москве? – Чухаю я любимца за ушком, по его шелковой спинке.

– Ты о чем? – Замурлыкал Кошарик.

– О том, чем сейчас заняты миллионы людей. О бабках.

– Ну, ты же Репиных продаешь. И еще печатаешь там, что-то! Нетленку!

Скоро домик на Майами прикупим!

– А ты будешь моим соавтором?

– Рецензентом!

– Кошарик! Репины закончились. Остались одни фальшаки! Ты же видишь.

А пока нетленка появится на раскладках, мы с тобой ноги протянем.

– Ну, ты тогда быстрее щелкай клавиатурой.

– Короче, Кошар! Собирайся. Сейчас едем на рынок.

– Зачем?

– А за Шишкина платить проводникам надо. И, вообще, я думаю, нам надо освоить с тобой новое ремесло. На всякий случай.

– Причем здесь рынок?

– Поехали. Там разберемся.

– Я торговать ничем не буду. Это не мое призвание.

– Рынок – то место, где крутятся бабки. Особенно, строительный рынок.

Смотрим. Вникаем. Соображаем. Копируем. Перенимаем опыт.

Прорвемся, Кошарик! Мы же с тобой талантливые. Ты еще станешь королем строительного бизнеса! Под моим руководством.

На Димитровском рынке туча народа. Все чем-то озабочены. Снуют между рядами, скупают товары широкого потребления.

Народ желает уюта, тепла, красоты, комфорта в свою квартиру, в офис, в дом заказчика.

Вижу людей, тихо стоящих у самого входа в строительные ряды.

Замерзли, нахохлились, переминаются с ноги на ногу. На груди у них таблички «Ремонт и отделка жилых помещений». «Ремонт под ключ». «Строительные работы». «Штукатурим, кладем плитку».

Я торможу. О! Это как раз то, что нам надо!

– Зачем нам ремонт квартиры?

– Кошарик! А ты умеешь штукатурить и класть плитку?

– Нет.

– Ну, что – то по строительству ты умеешь делать? Ты ведь мужик.

– Ну, как-то один раз штукатурил в школе, еще на отработке. Обои клеил у себя дома.

– Шикарно! Вот этим мы и займемся.

– Чем это ты заняться хочешь? Не понял!

– Стройкой. Это востребовано. Это всегда выгодно. Начнем с нуля, научимся!

Петр первый тоже начинал с подмастерья.

Потом наберем бригаду строителей. Найдем выгодные заказы. Ты будешь по – началу диспетчером на телефоне. Потом станешь боссом! И останется только бабки лопатой грести.

– Так я же не умею. Я же не профессионал.

– Не дрейфь! Будешь им!

Кошарик обреченно закурил.

Я достаю из сумки блокнот, ручку и крупными буквами царапаю на листке бумаги: «Ремонт и отделка помещений».

Вижу, Кошар совсем поник.

– Мне такое не пиши. Я с этим стоять не буду. Позориться.

– Где ты видишь позор? Все работы хороши! Любой честный труд достоин уважения!

– Нет. Я строителем не хочу.

– Как хочешь. Я сама.

Стрельнула у девчушки, торгующей книжками – бестселлерами кусочек скотча.