Юрий Перов - Обида

Мы стали не спеша закусывать. Палыч дул на горячую рассыпчатую картошку и выжидающе посматривал на меня. Чтобы долго не мучить его и вместе с тем чтобы и не спугнуть, я выдержал определённую паузу (к тому же и рот был набит огненной, тающей картошкой) и, проглотив, сказал:

— О колодце дольше говорить, чем делать, как я понимаю. И дело здесь не только в колодце. Скажите мне, уважаемая тётя Дуся, согласились бы вы платить в месяц три рубля за то, чтобы у вас в кухне стояла раковина, а из кранов лилась холодная и горячая вода.

Я налил ещё по стопочке пенной, ещё играющей медовухи и, не обращая никакого внимания на онемевшего Палыча, испуганно лупающего на меня глазами, чокнулся с Евдокией Тарасовной, которая на все мои слова добродушно кивала, слушая их просто как приятную музыку, не несущую никакого конкретного смысла.

— За вашу новую жизнь! — вскричал я, чувствуя, что от радостного умиления у самого подкатывают слёзы. — За комфорт, за прогресс, за цивилизацию! — пошутил я, чтобы снять напряжение. — Ну что же ты, Палыч! Давай выпьем за римский водопровод в Добрянке!

Мы выпили.

Это немыслимо, как тётя Дуся квасит капусту. Она у неё не целыми кочанами (помните, как вкусна кочанная капуста, особенно прямо на колхозном рынке, когда отщипываешь с аппетитным скрипом сразу целый чашеобразный лист), тётя Дуся квасит четвертинками и перекладывает тоненькими, как осиновые листочки, ломтиками моркови и большими конусными дольками свёклы (от этого все багряно-фиолетово-вишнёвого, а если одним словом — свекольного цвета), посыпает широко распространённым в Белоруссии тмином, укропным семенем и приправляет маленькими острыми перчиками. Вкус описать нельзя!

Разумеется, лишь отдав должное этой замечательной капусте, я спросил у тёти Дуси:

— Ну и как? Вы согласны?

— Насчёт чего? — удивилась она.

— Насчёт трёх рублей.

— Да ну тебя, смешить-то, — фыркнула она.

— Евдокия Тарасовна! Я совершенно серьёзно вас спрашиваю, — стараясь говорить спокойно, повторил я.

— Чего спрашиваешь-то?

— Вы согласны платить три рубля в месяц за горячее водоснабжение?

— Да не слушай ты его, Дуся! — вмешался Палыч.

— Я не к тебе обращаюсь! — взревел я.

— Согласна, согласна, ладно, — поспешно согласилась тётя Дуся и с строгим укором взглянула на Палыча.

— Тогда, значит, так, — начал я, обращаясь к одной только тёте Дусе как к более податливому слушателю, — мы с Палычем за неделю роем колодец. Потом я уезжаю в Москву и до лета меня уже не будет. За это время я покупаю в Москве в магазине «Сантехника» необходимое оборудование, а в это время Палыч (я прошу внимания), в это же самое время наш уважаемый Палыч приготавливает со своей стороны: первое — новую (сколько возможно) железную оцинкованную бочку из-под горючего, лучше две, и тщательно очищает их от следов вышеупомянутого горючего; второе — готовит различные пиломатериалы и устанавливает эти бочки на высоте двух метров; третье — покупает в Черикове (там есть, я видел) столик со встроенной мойкой, а так же поддон для душа. Ничего, ничего, не беспокойся, я всё тебе запишу на бумажке, не забудешь… И последнее… Ну, это ладно… Это когда я приеду. Вот такой, значит, у нас перспективный план на ближайшее будущее.

Палыч молчал. Тётя Дуся принесла яичницу на сале.

— Теперь я расшифрую некоторые пункты нашего плана, — сказал я, не беря во внимание молчащего Палыча и обращаясь к прилежно кивающей тёте Дусе. — После того как мы выкапываем колодец, я покупаю маленький вибрационный насос, называется «Струмок», что в переводе с украинского на русский — ручеёк. Он стоит тридцать рублей и работает совершенно безотказно, так как не сложнее коромысла. Двухсотлитровую бочку «Струмок» может накачать примерно за полчаса, но мы никуда не спешим. Две бочки за час — это неплохо. Четыреста литров (сорок вёдер) — это больше чем достаточно, если даже учитывать возросшие потребности. А потребности в воде возрастут, в этом я не сомневаюсь ни на минуту Затем можно купить садовый гофрированный шланг и, предварительно утеплив его, закопать в землю. Но я не верю в пластмассу.

Тут я заметил, что стоило мне заговорить о технических подробностях, как в глазах у Палыча промелькнул некоторый интерес. Во всяком случае, они стали осмысленнее и живее…

— Я не верю в пластмассу, — поспешил я развить успех. — Вот если взять хорошую оцинкованную трубу, утеплить стекловатой, ей сносу не будет. Как ты думаешь, — обратился я к Палычу и, надо сказать, застал его врасплох, он не успел нацепить равнодушную маску. — Как ты считаешь, на сколько нужно положить трубу, чтобы вода не замерзала при минимальной изоляции?

— Я думаю… — важно сдвинул брови Палыч, — если на полметра… — он осёкся и подозрительно посмотрел на меня, очевидно отыскивая на моём лице следы издёвки, — на полметра будет как раз. Картошку мы обычно глубже чем на полметра не закапываем, и ничего, не мёрзнет до самой весны.

— Ну, с картошкой — другое дело. Она сама вырабатывает тепло, когда в бурте.

— Да всё равно не замёрзнет! — разгорячился Палыч.

— А мы что, рассыплемся, если опустим её ещё на двадцать сантиметров ниже? — подхватил я, закрепляясь на завоёванной высоте. — Лучше сразу подстраховаться, чем потом зимой «мёрзлую землю долбить».

— Хорошо, — сказал Палыч. — Это не имеет значения. На штык больше, на штык меньше — всё равно! Ладно, я это понимаю. Поставим бочку, на высоту вода пойдёт самотёком, а вот как мы узнаем, что бочка наполнилась?

— Господи! — сказал я. — Это же элементарно! Обыкновенный перелив, как в любой ванне или в смывном бачке.

— Не понимаю! — упрямо сказал Палыч, и я вспомнил, что он вовсе не обязан знать устройство смывного бачка, которым не так уж часто пользовался.

Тётя Дуся тем временем тихонько поднялась и ушла на кухню, захватив с собой пустую посуду Я посмотрел ей вслед и ничего не подумал…

Тётя Дуся уже ушла спать, что, признаться, меня слегка покоробило. Как-никак речь шла прежде всего о ней. Перестраивался весь уклад её жизни, вся её судьба, можно сказать, менялась, а она ушла спать.

Но я быстро забыл о своих обидах, и меня понесло дальше. Надо сказать, в тот вечер я действительно был в ударе. Я завёлся, впал в эйфорию реформаторства…

— Господи! — причитал я. — Электронагреватель стоит копейки! Да сколько бы он ни стоил! Единственное, за что в наше время стоит платить, так это за удобство…

— Да! А жрёт он сколько?

— Не больше трёх рублей. Как я и говорил.

— Ладно, ладно, верю, — крутил головой Палыч и тянулся к графинчику.

— И обязательно душ! — азартно кричал я. — Маленький душ за занавесочкой. Баню топить каждый день не станешь, а тут пришёл с поля, и через десять минут вода горячая. Нажал на кнопку — и всё… Понимаешь?! Только нажал на кнопку!