Максим Хорсун - Клинопись

Торговцы, позабыв о товарах, разбежались кто куда. Банда европейца, хаотично отстреливаясь, хлынула на дорогу, уводящую в пустыню. Верещагин бросился за перевернутый прилавок и из-за этого укрытия разрядил револьвер, целясь в увенчанную широкополой шляпой фигуру. Главарь бросил взгляд за спину, затем прижался к шее лошади и пустил ее галопом.

Верещагин переломил горячий наган и стал торопливо перезаряжать барабан, когда рядом скользнула чья-то тень.

– Эй, урус! Не стреляй, не надо! – окликнул его незнакомый голос. Тень переместилась ближе, и Верещагин узнал в ней косматого таджика – человека Абдуллы.

– Пойдем, урус! – позвал таджик. – Абдулла зовет.

Верещагин поглядел в сторону отступающей банды, но там, откуда только что раздавались выстрелы, лишь клубилась пыль. Бандиты растворились среди барханов.

– Вай, урус! Вай, шайтан! Конь руками повалил! Мои глаза это видели! Да!

Таджик вел Верещагина к топливной станции, где, по словам мальчика Кахи, обосновался Абдулла. Здесь граница между городком и пустыней была весьма размытой. Верещагин знал эти места как свои пять пальцев или даже лучше. Вот сейчас они взберутся на дюну, и оттуда откроется песчаная равнина, посреди которой – разбросанные в беспорядке каменные блоки и китовая туша нефтяной цистерны. Возле нее Абдулла, скорее всего, и разбил лагерь.

Точно! Абдулла не дурак: взобравшись на цистерну, один человек, вооруженный пулеметом, мог бы отбить нападение с любой стороны. Сам Верещагин как-то обговаривал с лейтенантом Краюхиным возможности обороны Пиджента, и они сошлись, что старую топливную базу можно было превратить в неприступный бастион. Причем минимальными усилиями.

Верещагин заметил тени, мчавшиеся с ними наперегонки. Так! Значит, остальные контрабандисты покинули Пиджент следом.

Он застал Абдуллу за странным занятием. Контрабандист сидел у костерка за нагромождением известняковых блоков и держал в руках одну из глиняных плиток из тюка с «багдадским камнем». Бережно держал, словно младенца. Едва не баюкал. Верещагин увидел, как Абдулла подносит плитку к лицу и осторожно дует на нее, морща лоб и высоко вскидывая черные брови. В тот же миг затрепетало пламя костра, взметнулись над головой контрабандиста то ли ночные птицы, то ли летучие мыши… Затем Абдулла передал плитку женщине в чадре. Та с очевидным нетерпением приняла «багдадский камень», отвернулась и что-то быстро зашептала, указывая пальцами, унизанными серебряными кольцами, в сторону окутанной темнотой пустыни. Верещагин почувствовал, как от этого шепота его тело покрывается гусиной кожей. Что за черт?! Шипящий шепоток, в котором звучал шорох песка, осыпающегося с верхушек барханов, вздохи ветра, несущего смерть из сердца пустыни, скорее мог принадлежать злобной эфе, чем женщине.

– Странная судьба ждет меня, однако, – проговорил Абдулла неспешно, будто продолжая прерванный разговор. – Я, говорят, умру вот здесь – возле этой самой цистерны. И ты будешь рядом…

Верещагин шагнул вперед, схватил Абдуллу за халат и легко, будто котенка, поднял контрабандиста в воздух. Крякнул, сплюнул, а затем швырнул горе-караванщика на груду блоков и следующим движением вдавил в его щеку дуло нагана.

– Но я умру не сейчас, – пояснил, закатив глаза, Абдулла. Верещагин почувствовал, что в правый бок его укололо острие кинжала, предупреждая. Пока только предупреждая. За его спиной стоял тот самый косматый таджик.

– Говори, Абдулла! – приказал Верещагин. – Ведь я успею спустить курок до того, как твой нукер рассечет мне печень.

– Что ты хочешь знать, дорогой? – спросил Абдулла.

– Что за чертовщина происходит в моем городе? Какие беды ты принес в Пиджент из пустыни?

– Эге! Убери руки и спрячь пистолет. У нас есть время до восхода луны. Будь моим гостем!

Верещагин выругался и отступил. Абдулла сел на землю. Потер надавленную щеку, поправил на груди халат.

– Ты видел британца?

– Британца? – машинально переспросил Верещагин. Перед его внутренним взором возник образ бандита-европейца.

– Его зовут Джордж Смит. Он одержим бесами, это очень хитрый и очень опасный человек, – сказал Абдулла.

– Но ведь и ты не сахар, – возразил Верещагин, подсаживаясь к костру.

– Ай, да забудь же о старых обидах! – Абдулла жестом подозвал таджика: – Махмуд, чаю господину капитану! Ты ведь захотел выяснить правду? – спросил он, щуря глаза. – Тогда слушай и не перебивай. А затем реши, в какую сторону станет палить твой наган.

…В году 1883-м газета «Лондон Экспресс» напечатала новость, которая всколыхнула ученые круги Европы и Америки: во время археологических раскопок на месте древнего Вавилона в Междуречье были обнаружены глиняные таблички, покрытые клинописными знаками. После долгих трудов клинопись удалось перевести…

«Багдадский камень»! Та корявая плитка среди товаров Абдуллы, догадался Верещагин. Вот оно что! А караванщик-то безграмотный излагает, словно кружева плетет. Что-то здесь не сходится. Как пить дать не сходится!

…Оказалось, что на табличках была записана эпическая поэма ассирийцев, которая получила название «Сказание о Гильгамеше». В эту поэму входили главы, содержащие первые на Земле описания сотворения мира, происхождения жизни, Вселенского потопа. Конечно, многих табличек не хватало. В повествовании то здесь, то там зияли смысловые разрывы. И тогда «Лондон Экспресс» объявил, что заплатит тысячу золотых гиней тому, кто найдет недостающие таблички…

Джордж Смит, скромный музейный служащий, у которого ранее не замечалось склонности к авантюрам, оставил музей, работу, семью и отправился в богом забытые земли, населенные дикими бедуинами. Он поехал на раскопки Ниневии – города на северо-востоке Междуречья. Сначала им руководила жажда денег, затем – научный интерес, потом он узнал, что семья потеряла родовое поместье из-за его долгов, и поиск табличек превратился в вопрос жизни и смерти. А далее (тут Абдулла перешел на шепот), когда пески почти выпили из него жизнь, пришла весть из Лондона о том, что его жена покончила с собой, не выдержав нищеты и унижений. Тогда Смит понял, что должен отыскать эти проклятые таблички во что бы то ни стало, иначе все жертвы окажутся напрасными…

– И что ты думаешь? Он нашел их! Нашел все! И даже больше, чем мог себе представить!

– Он нашел таблички, которые я почему-то вижу среди твоих товаров, караванщик! – проговорил, багровея лицом, Верещагин. – Ты украл их! Теперь понятно, почему умалишенный Джордж Смит рвет и мечет. Ты – верблюжье дерьмо, Абдулла. Ты – задница павиана. Из-за тебя жизни жителей Пиджента висят на волоске!

– Лучше выпей чаю, господин капитан. Ты выслушал только половину истории, – усмехнулся Абдулла. – Самое интересное ждет тебя впереди.