Александр Гайдышев - Счастливая карусель детства

Дедушка похлопал меня по плечу и вышел, предоставив возможность мне самому разобраться в своих чувствах, и я, получив необходимую долю бесценной поддержки, был очень благодарен ему за это.

Действительно, ничего страшного не произошло, и я никого не вправе был винить в случившемся. Все вернулось на свои позиции, а значит, не стоило на этом и зацикливаться. Ведь жизнь моя еще только начинается, и очень много в ней будет еще побед и разочарований. Но постараться надо не оступиться и сохранить себя. И еще тогда я понял, что если бы там, на крыльце, я поступил иначе, то, наверное, потерял бы намного больше, чем приобрел.

Дед являлся для нашей семьи примерно тем, чем является для планет Солнечной системы звезда по имени Солнце. Мы все ощущали гигантский, зачастую подавляющий магнетизм его личности. Он был немногословен, но произносимые им слова были наполнены предельным смыслом и силой, спорить с ним не решался никто, включая бабушку. Нередко резкость и категоричность его мнений и высказываний встречали у членов семьи несогласие и даже негодование, но повлиять на него и изменить было невозможно, и наоборот, он сам, часто того не желая, постоянно влиял и менял под себя свое окружение.

В его квартире на Крестовском острове мы собирались на воскресные и праздничные обеды, и это стало доброй семейной традицией на долгие годы.

Когда я был маленьким ребенком, то уже тогда замечал и поражался тем переменам в поведении взрослых, которые происходили с ними при общении с дедом. Выглядели они точно, как на приеме у английской королевы — стопроцентная концентрация обходительности и такта. И если мама менялась не столь значительно, поскольку данные качества у нее преобладали всегда, то папа превращался в абсолютно другого человека. Будучи в обычной нашей жизни обаятельным весельчаком и жизнелюбом, способным к моему большому удовольствию на довольно экстравагантные поступки и шутки, в присутствии деда вел он себя как прирожденный аристократ, не допускающий и мысли, что возможно иное поведение.

На праздники из Москвы приезжали на несколько дней тетя Аля и дядя Юра — дедушкины и бабушкины дочь и зять, которые всегда неукоснительно откликались на дедовы приглашения.

Маленького меня дед почти совсем не замечал и редко удостаивал своим вниманием. Тепла и ласки я не чувствовал от него совсем, и вел он себя со мной довольно сдержанно и церемонно, почти не делая скидок на возраст. Могло даже показаться, что он сторонится меня. В его присутствии я испытывал смущение, не понимал, как себя вести, и почти всегда был напряжен.

С семи-восьмилетнего возраста родители часто отправляли меня на каникулы к дедушке и бабушке на Крестовский остров, и дед, как человек, живущий по регулярному расписанию, выстраивал мое пребывание в его доме согласно своим твердым представлениям о воспитании ребенка.

К этому времени он только вышел на пенсию с поста заместителя главного редактора «Ленинградской правды» — ответственного за освещение в газете культурных событий в жизни города. Именно с ним я впервые попал в Эрмитаж и Русский музей, посетил Кировский, Малый оперный и Театр юного зрителя.

Конечно, не все мне из увиденного или услышанного нравилось. Часто я уставал во время наших походов, да и не понимал многого. Но спорить с дедом по вопросам культуры из-за «разных весовых категорий» у меня совершенно не получалось.

Сам термин «культурная программа» появился в моем детском словаре тогда, когда мама с папой, отправляя меня на каникулы к деду, обещали как раз «безупречную культурную программу». А упреки у школьника младших классов Ленинградской школы к дедовой программе были довольно значительными, и главный из них — это полное безразличие и неприятие моим многоуважаемым и культурным дедом такого замечательного жанра, как кино. Не желал я мириться с этим и принимать его взгляды и не раз, пытаясь различными способами достигнуть своей цели, начинал с ним разговор примерно следующего содержания:

— Дедушка, а давай сходим в кино на «Чингачгука-Болыного Змея» или «Легенду о динозавре»! Давай разнообразим нашу культурную программу! Это ведь очень интересно!

Дедушка, сидя за газетами на своем излюбленном кресле, на какое-то время откладывал их и внимательно, с некоторой иронией поглядывал на меня.

— Будь любезен обождать недельку, поскольку твое предложение по внесению изменений в нашу, как ты правильно выразился, культурную программу никак не может быть удовлетворено. Возможно, твой папа или твоя мама откликнутся на эту просьбу, и вы посетите кинотеатр в один из выходных дней. Так что подожди немного и не обессудь!

И дед продолжал чтение. Вот и все, коротко и ясно, и спорить здесь бесполезно, с ним так всегда. Как в те минуты я бесконечно грустил о родителях, с которыми было просто и весело, поскольку они действительно понимали мои настоящие интересы, и им самим, а в особенности, папе по-настоящему были интересны приключения Чингачгука и Синдбада-морехода, Белого Бима и неуловимых мстителей. В общем, все мои предложения о кино дед игнорировал, давая понять, что данный жанр искусства является «легковесным и не заслуживающим внимания». Он был глух и непроницаем, как стена, а мои интересы и внутренний мир вообще его не интересовали. Еще бы, кем я был для него? Наверное, чем-то вроде маленького и назойливого комарика, который способен был только издавать писк и отвлекать его от литературы и мыслей о высоком. Даже многих взрослых он часто обделяет вниманием и не принимает всерьез, что уж говорить обо мне? Я несколько раз пытался штурмовать деда насчет похода в кино при различных ситуациях, но ничего не помогало. Пытался я даже и хитрить…

Бабушка мне как-то подсказала примету, по которой можно было безошибочно определять его настроение. Впоследствии оказалось, что знали эту примету не только мы с бабушкой, и многие наши ею пользовались. Секрет же был прост и заключался в следующем: дед практически всегда сидел и читал свои газеты и книги в позе «нога на ногу», и нужно лишь было внимательно наблюдать за движением носка его висящей ноги. Если носок покачивается, значит, находится он в хорошем настроении, если неподвижен, то лучше к нему и не приставать, чтобы не вызвать раздражения! Чем быстрее качается нога, тем лучше настроение. ЕГичего сложного и хитрого. Е[уж-но только не пропустить момент и просить о том, что тебе нужно.

Признаю, что примета действительно почти всегда срабатывала, и всегда он был добр и внимателен. Но в случае с кино все намного серьезней, и он отступать не хочет. Не прошибить его никакой приметой. Казалось мне, что не может быть такого, чтобы человек не любил и совсем не смотрел кино, но дед доказывал обратное, предпочитая фильмам свои многочисленные книжечки.