Григорий Белых - Часы

«Неужели, – думает, – тоже дрова привезли?»

Вошел Петька во двор и глаза вытаращил.

А потом подкосились у Петьки ноги.

Весь двор был завален дровами. Огромная площадка от забора до забора была загружена березовыми, сосновыми и еловыми восьмивершковыми поленьями. Ребята с шумом укладывали дрова в поленницы, а заведующий Федор Иваныч бегал вокруг, потирал руки и кричал:

– Так! Веселей ребятки… Поднажмем, ребятки!..

Подбежал Федор Иваныч к Петьке, хлопнул Петьку по плечу.

– Так! – кричит. – Видишь?.. Сто кубов навалили. Видишь, как о вас, чертенятах, заботятся? Видишь?..

– Вижу, – сказал Петька. – Спасибочки.

И, качаясь, пошел Петька в глубь двора, к лестнице, да не дошел – упал на дрова. Заплакал.

– Ах, часики…

И больше ни слова. В слезах захлебнулся.

Сидит Петька, плачет. Льются слезы рекой. Не унять. Подбегает черняненький. Наклонился над Петькой.

– Что ты? – спрашивает. – Кто тебя? По какой причине плачешь?

Встал Петька, посмотрел чернявенькому в лицо и сквозь зубы:

– Пошел к черту!

Поднялся Петька, за перила держась, по лестнице. В коридоре сел на окно. Сидит и думает.

«Что, – думает, – теперь делать? Бежать? Обидно…»

Грустно Петьке. Сидит Петька на окне и в окно глядит. А тут кончили ребята складывать дрова, мимо бегут. Чернявенький пробежал, остановился. Подошел к Петьке, руку на плечо ему положил.

– Что? – говорит. – Что, брат, с тобой происходит? Грустишь ты? Да? Хочешь, я тебе книжку дам почитать?

– Нет, – говорит Петька. – Не хочу! Уйди ты, за ради бога!

Говорит чернявенький:

– Книжку если читать, то не так грустно. Я тебе непременно дам книжку. Ты «Нос» Гоголя читал?

Разозлился Петька.

– Никаких, – говорит, – носов не читал и читать не желаю. Уйди!

А тут другие ребята подошли, обступили окно, где Петька сидел. Слушают. Чернявенький и говорит:

– Посмотрю я на тебя… Ну и поразительный же ты тип!..

– Что??!

Вскочил Петька с окна. Горькая обида взяла Петьку за самое сердце.

– Что? – говорит. – Повтори! Как ты сказал? Паразительный? Это я паразительный! Сам ты паразит! Я тебе за такие слова – знаешь? – зубы посчитаю.

Сжал Петька кулак, замахнулся. Улыбается чернявенький и говорит:

– Напрасно, – говорит, – замахиваешься. Драться я с тобой все равно не буду.

– Ага! – закричал Петька. – Боишься!

– Да, – говорит чернявенький, – боюсь. Я, – говорит, – принципиально боюсь.

Замахнулся Петька еще раз, да опустил руку – не посмел почему-то ударить. Опустил руку и пошел качаясь. А сзади ребята хохочут, и больше всех одноглазый Пятаков хохочет…

Заплакал тут Петька от горькой обиды и пошел куда глаза глядят. Где-то под лестницей забился в угол – до вечера просидел. Даже к обеду не вышел.

Только к чаю вечернему в столовую заявился. Выпил чай свой, хлеба сожрал полфунта и спать пошел.

…Приснился Петьке сон. Сидит будто Петька на хавыре у бабки Феклы и мясо ест. Свинину. Пихает Петька свинину в рот громадными кусками, давится, глотает, а жир по подбородку течет и за рубаху стекает. А бабка Фекла еще на тарелку накладывает.

– Ïшь, – говорит, – ïшь, дурница, як може швидче…

Опомниться Петька не успел – подставляет бабка Фекла плошку с пампушками. Петька пампушки глотает, молоком запивает. А сам думает: «На сколько же это я наел?».

Стал считать, а бабка Фекла за него отвечает:

– Наел ты, – отвечает, – ровно на три рубля с лишним. Полагается мне с тебя получить…

Встает Петька и говорит:

– Бей меня, бабка Фекла. Нет у меня, бабка Фекла, денег. Нет у меня ни гроша.

– Зато, – говорит бабка Фекла, – у тебя часы есть… Гони часы в уплату долга.

Сунул Петька руку в карман – вытаскивает оттуда пачку денег. Одни червонцы вытаскивает. Штук сто. Дает Петька бабке Фекле штуки четыре.

– На, – говорит, – бабка Фекла… Получи.

Кланяется бабка Фекла в ноги. Благодарит Петьку за такую щедрость. А тут входят откуда-то кордонские ребята. Митька Ежик входит, Васька Протопоп, Козырь, Мичман… И все кланяются в ноги, и всем дает Петька по червонцу. А сам влезает на стул и кричит:

– Пойте! – кричит. – Пойте, задрыги, «Гоп со смыком»!..

Вдруг откуда-то кучерявый выскакивает. Выскочил, папкой махнул.

– А ну, беги! – кричит.

Страшно стало Петьке – побежал.

На улицу выскочил и бежит. А бежать сапоги мешают. Тяжелые на ногах полсапожки. Споткнулся Петька на каком-то углу и упал в канаву. В канаву упал – проснулся.

Весь в поту. Одеяло на пол сползло, разметались подушки. Жарко Петьке – дышать невозможно. А в окно луна смотрит. А рядом ребята храпят. Чернявенький рядом храпит. И над самой Петькиной головой вентилятор: ж-ж-ж-жу.

Поднял Петька одеяло, лежит, а спать не может. Страшная давит Петьку тоска.

Думает Петька о разных вещах, но больше всего о воле. Вольную жизнь вспоминает, горюет… А вентилятор все: ж-ж-жу! ж-ж-ж-жу!

Спать мешает Петьке.

Вот где-то вдали за окном паровоз загудел. Встрепенулся Петька.

«Ох, – думает, – хорошо сейчас на вокзале. На вокзале сейчас поезд московский встречают. Ребята наши все, поди, там. Карманы, поди, чистят у публики… Весело! А здесь лежи, как дурак, на простыночках…»

Приподнялся Петька на локте, оглядел спящих ребят, усмехнулся горько.

«И как это, – думает, – могут люди терпеть? Ведь живут же… И убегать не думают… Даже в лапту играют!»

Лежит Петька. Потом обливается. Спать не может. А вентилятор: ж-жу… ж-жу…

Вдруг далеко где-то колокол ударил.

На каланче пожарный ночные часы отбивал:

Бом-м!

Бом-м!

Бом-м!

«Три часа», – сосчитал Петька. И вдруг – часики вспомнил. Задрожал весь.

«Нет, – думает, – терпения моего нету. Пойду. Попытаю… Может, и достану часики, раздобуду часики…»

Потихоньку оделся Петька, подумал немного и сложил одеяло в комок – будто лежит человек под одеялом. Подушку примял… На цыпочках к окну подошел. Осторожно затворку поднял, открыл окно.

И сразу приятно ветром в лицо пахнуло. Задышал Петька полной грудью и высунулся из окна.

Прыгать, конечно, страшно: второй этаж, и камни внизу блестят: прыгнешь – костей не соберешь.

Рядом труба водосточная. Карниз узенький. А до трубы шага три.

Осмелел Петька, вылез на карниз, раздвинул пошире ноги и перемахнул к трубе. Вниз по трубе – плевое дело. Раз, раз и готово, – стукнули каблуки о камень.

Во дворе Петька. Ходит и место ищет, где часики закопал. А место – известно – у забора, а до забора саженей на десять дрова…

Плотно Петькины часики дровами заложены.

«Ну, – думает Петька, – ничего. Как-нибудь раскопаю».

Плюнул Петька на руки и ухватился за первое полено. Потащил к себе. А полено тяжелое, сырое.

Стащил Петька первое, за второе полено ухватился… Третье стащил. Отбросил. Этак штук двадцать раскидал, уморился, вспотел, весь в поленьях закопался. Но роет все-таки, пыхтит самосильно и знай себе тянет полено за поленом.