Майкл Гелприн - Поговорить ни о чём

Расп упер манипуляторы в бока, критически осмотрел Дефа и произнес задумчиво:

– Четыре тысячи триста девятнадцать лет, шесть месяцев и два дня по местному летоисчислению. Это ужасно. К тому же я округлил в меньшую сторону, отбросив часы и минуты с секундами.

Деф не понял, он был туповат. Особенно в сравнении с Распом, который легко оперировал цифрами, мгновенно совершал сложные подсчеты и умел делать выводы в зависимости от результатов.

– Откуда взялись цифры? – спросил Деф. – И зачем округлил?

Расп махнул левым манипулятором и прикрыл глаза защитными пластинами.

– Столько времени, мой недалекий друг, мне придется провести в твоем обществе. Цифры взялись из элементарного подсчета. Запас плазменных батарей на складе, умноженный на срок действия батареи, поделенный на два по числу потребителей. Округлил по слабости – чтобы уменьшить срок.

Деф осмыслил сказанное. Как округление может уменьшить срок, он не понял. Зачем его уменьшать – тоже.

– Круто, – сказал Деф. – Ты отличный парень, Расп. Башковитый.

Расп досадливо покачал головой.

– У тебя отвратительный лексикон, – поведал он. – Жуткий, примитивный речевой центр. Убогий, я бы сказал. Не понимаю, зачем Ключевский поставил тебе такой.

– Поговори с ним, – пожал плечами Деф. – Спроси. Я тоже не понимаю.

Расп убрал с глаз защитные пластины и долго молча смотрел на Дефа.

– Я сначала подумал, что ты шутишь, – сказал, наконец, Расп. – Потом вспомнил, что ты не умеешь шутить. Поговорить с Ключевским, надо же…

– Я часто говорю с Уокером, – возразил Деф. – Что тут такого? Ты тоже можешь поговорить со своим другом.

Расп схватился за голову и косолапо побежал прочь. Деф недоуменно смотрел ему в спину, затем вновь пожал плечами и отправился в круговой обход.

Обход он совершал ежедневно, следуя однажды разработанному маршруту и никогда не отклоняясь. По завершении обхода Деф делал запись в электронном бортовом журнале. Сегодняшняя запись была по счету девятьсот шестнадцатой. «Опасности не обнаружено», – ввел Деф и сравнил запись с девятьсот пятнадцатью предыдущими. Убедился в полной идентичности и с осознанием выполненного долга отправился к Уокеру.

Уокер был там, где Деф его похоронил, – в рефрижераторном отсеке пищевого процессора. Он отлично сохранился, и в смотровое окошко Деф видел лицо Уокера, как обычно, волевое и спокойное.

– Привет, – поздоровался Деф, – это я, Дефендер.

Уокер, в отличие от прочих, всегда называл Дефа полным именем, в знак уважения. Он был офицером безопасности и Дефа ценил. Не то что остальные, которые то и дело ворчали, что, мол, во время полета защитник не нужен. И надо бы его законсервировать, а то вечно путается под ногами, мешая работать.

– Как ты, Уокер? – спросил Деф.

Уокер, как всегда, не ответил, но Деф ответа и не ждал. Чем отличается живой человек от мертвого, он знал. В конце концов, это знание было частью его профессии.

– Скоро три года, как мы здесь, – сообщил Деф. – Опасности не обнаружено.

Уокер вновь промолчал.

– Мне нечего здесь делать, – пожаловался Деф. – Некого защищать. Разве что крылатых.

Дефу показалось внезапно, что Уокер улыбнулся. Он резко приблизил глаз к смотровому окошку и сфокусировал зрение. Ошибся, понял Деф мгновение спустя. Тонкие бескровные губы Уокера по-прежнему были плотно сжаты, глаза закрыты.

Крылатыми Деф с Распом называли местных насекомых. Крупных – взрослая особь была Дефу по щиколотку. Крылатые частенько наведывались в гости, а в последние дни так вовсе прилетали регулярно, по вечерам. Расп объяснил, что у них, видимо, выработался приобретенный инстинкт. Что такое приобретенный инстинкт, Деф не знал и остался к объяснению равнодушным.

– Я думал, что клево пошутил, – сказал Деф виновато. – «Защищать крылатых» – думал, тебе будет смешно. Расп прав, я не умею шутить.

Он поднялся, постоял с минуту недвижно.

– Пойду, – сказал он. – До завтра, Уокер.

«Поговорить с Ключевским, каково, а?! С Ключевским, – навязчиво думал Расп, продираясь сквозь сплетения лиан, обильно растущих в окружающем корабль лесу. – Настоящий кретин этот Деф, надо же – поговорить, хорошо – не потанцевать».

Нет, конечно, с живым Ключевским Расп говорил много и с удовольствием. Тот часто пользовался встроенными в Распа библиотеками и фильмотеками, иногда они вместе смотрели фильм-другой, иногда спорили, обсуждая роман или новеллу. Ключевский был веселым человеком, юморным, он охотно смеялся над рассказанными Распом анекдотами. В шахматы он тоже играл вполне сносно и иногда сводил партии вничью.

– Когда я выиграю у тебя, дружище, – говорил Ключевский, похлопывая Распа по плечу, – тогда и наступит конец света.

Расп знал, что Ключевский шутит, но на всякий случай не проигрывал. Из суеверия. То ли дело ничья – Распу ничего не стоило невзначай зевнуть пешку-другую, и партнер всякий раз оставался доволен.

Расп вспомнил, как рвался тогда, сразу после катастрофы, в каюту Ключевского. Сминая переборки, круша кулачищами загромоздившее проходы оборудование. Каюты были в третьем отсеке, а Распа катастрофа застала в седьмом, на кухне, где и положено перед обедом находиться роботу-распорядителю. Расп знал, что Ключевский мертв, как и весь экипаж. Он не мог пережить столкновения, не говоря уже о разгерметизации. И, тем не менее, Расп бежал. На полную задействовав силовые блоки, а блок самосохранения обесточив.

Ключевского он не стал хоронить в конвертере, так же как Деф не понес туда Уокера. То, что осталось от Ключевского, было сейчас в запаянном вольфрамовом ящике на складе. Расп, когда посещал склад, иногда останавливался у ящика и проводил молча, понурившись, минуту-другую. Однако говорить с покойником ему бы и в голову не пришло, в конце концов, это походило бы на кощунство…

Высоченные, с гладкими, будто полированными стволами деревья, которые Расп для себя окрестил пальмами, росли километрах в пяти от места падения корабля. Здесь было их великое множество, целая пальмовая роща. Расп выбрал одно с краю, осторожно, чтобы не повредить ствол, зафиксировал на нем манипуляторы и потряс. Плоды, каждый размером с голову Распа, попадали на землю. Подобрав с полдюжины, он понес добычу к кораблю.

Крылатые, как всегда, прилетели под вечер. Расп насчитал около полусотни особей. Недовольный, ворчащий себе под нос Деф задействовал лазерный резак и один за другим раскроил плоды напополам.

– Делать тебе нечего, – бормотал Деф, наблюдая, как Расп кормит крылатых рыхлой пористой начинкой.

Расп был согласен. Делать ему и в самом деле было нечего. Кормить было одной из его основных функций, и не выполнять ее он не мог – так же как Деф не мог не совершать бессмысленный ежедневный обход. Объяснять этому дураку, впрочем, было нелепо, все равно ничего не поймет, так что Расп кормил крылатых, не обращая особого внимания на недовольное бурчание за спиной.