Майкл Гелприн - «Миротворец» 45‑го калибра

Случилось так, что в Арлингтоне ухлопали очередного шерифа.

– Лучшей кандидатуры, чем вы, сэр, нам не найти, – уговаривал Дакоту Смита арлингтонский скотопромышленник. – Техасско-Тихоокеанская железная дорога пройдет через город, а где перевозки грузов, там деньги. А где деньги, туда непременно тянет налетчиков и бандитов. Город растет на глазах, сэр. Нужен человек с репутацией, чтобы оградить население от разбойников. Шериф Макинрой был хорошим человеком, но позволил пьяному ковбою укокошить себя в салуне. И шериф Барнс до него тоже был неплох, но, к сожалению, проворовался, и мы вынуждены были его вздернуть.

– Бывает, приятель, – сказал Дакота Смит. – Любого из нас могут где-нибудь укокошить или вздернуть.

– Да, но с вами до сих пор этого не случилось, сэр, – возразил скотопромышленник. – Сто пятьдесят долларов в месяц, подумайте, это хорошие деньги. Плюс полный пансион и ежегодные наградные за счет города.

– Ладно, поразмыслю, – зевнул Дакота Смит. – По правде сказать, не уверен я, что справлюсь с такой должностью. Дам вам знать завтра, приятель.

«Соглашайся, – решил я, когда за скотопромышленником захлопнулась дверь. – Воин никогда не отказывается, если его избирают вождем».

– Опять ты заладил свое, – упрекнул меня Дакота Смит. – Не привык я сидеть на месте, вот в чем дело, приятель. Да и гоняться за всяким сбродом – не по мне это.

«Как знаешь, – сказал я. – Обо мне, конечно, ты, как всегда, не подумал».

– В каком смысле? – удивился Дакота.

«Да в самом прямом. Мое предназначение – стрелять. А где, как не на шерифской должности, можно пострелять вволю».

– Прости, приятель, – почесал в затылке Дакота Смит. – Я действительно не взял это в расчет. Ладно, уговорил, будь по-твоему.

Я схитрил. Стрелять давно стало для меня не самым главным.

Арлингтонским шерифом Дакота Смит пробыл неполных два года. За это время мы с ним пристрелили девятерых головорезов и еще три дюжины, рангом пониже, упрятали в тюрьму.

Бандиты, разбойники, конокрады, мошенники стали обходить Арлингтон стороной. Слава о нраве и привычках шерифа распространилась по всему Западу, и количество висельников всех мастей в округе заметно пошло на убыль. Так продолжалось до тех пор, пока в городе не появилась Матушка Пэм.

Ста́тью Матушка не уступала лонгхорну, а нравом даже превосходила.

Случилось так, что на следующий же день после прибытия Матушка Пэм нанесла визит шерифу.

– Я много слышала о вас, мистер, – сказала она вместо приветствия. – И подумала: несправедливо, что человек таких достоинств перебивается на жалкие сто пятьдесят баксов в месяц.

– На выпивку мне хватает, приятельница, – ответил Дакота Смит. – И чтобы перекинуться от случая к случаю в картишки. А больше мне ничего и не надо.

– Деньги никогда не бывают лишними, мистер, – поделилась мудростью Матушка Пэм. – И слишком много их никогда не бывает. Я решила открыть у вас в городе доходное предприятие. Пошивочную, можно сказать, мастерскую.

– Хорошее дело, приятельница, – одобрил Дакота Смит. – И, наверное, прибыльное.

– Очень прибыльное, – согласилась Матушка. – Настолько, что прибылью я хочу поделиться с надежным человеком. Который, если что, защитит моих белошвеек. И, разумеется, сам будет в заведении желанным гостем в любое время. Свободная мастерица для такого человека всегда найдется.

С минуту Дакота Смит сидел, молча уставившись на посетительницу. Потом сказал:

– Поезд останавливается на станции дважды в день, приятельница. Ближайший как раз через три часа. Скатертью дорога.

– Что ж так? – поинтересовалась, не изменившись в лице, Матушка Пэм.

– Да так. Борделя в Арлингтоне, пока я здесь шерифом, не будет.

Матушка Пэм умильно улыбнулась и развела руками.

– Вы грубиян, мистер, – сообщила она. – Мне даже слово, которое вы изволили сказануть, выговорить зазорно. На поезд, если есть такая охота, садитесь сами. А я пойду. Предложение остается в силе: вы, мистер, можете передумать в любой момент. До тех пор, конечно, пока вы здесь шерифом.

«Ты нажил врага, – сказал я, когда Матушка вымелась прочь. – Сильного и искусного. Нажил там, где мог бы приобрести друга. Это неразумный поступок и недостойный мужчины».

– Да?! – взвился Дакота Смит. – Разумный поступок, по-твоему, позволить этой карге торговать здесь женщинами?

«Именно, – подтвердил я. – Мужчины хотят женщин, так устроена жизнь. Если женщин не хватает, появляются общие женщины».

– Вот что, приятель, – бросил Дакота Смит. – Ты такое слово «закон» слыхал?

«Слыхал, – не стал отрицать я. – Законом называется набор правил для глупцов. С каких пор в стране Великих Равнин соблюдают законы? И с каких пор их соблюдаешь ты?»

– Да ровно с тех пор, как стал здесь шерифом. С твоего, между прочим, одобрения, приятель, если не сказать, что с твоей подачи.

Признаюсь, я растерялся. Дакота Смит переспорил меня, впервые за то время, что мы с ним были вместе.

«Хорошо, – сказал я. – Будь по-твоему. Значит, надо ее пристрелить».

Дакота со злостью саданул кулаком по столу.

– Сколько раз повторять тебе, приятель? В женщин не стреляют.

Я смолчал. Я не мог запретить ему быть глупцом.

Неделю спустя в город прибыли «белошвейки», и жизнь в доходном предприятии Матушки Пэм закипела. От желающих заштопать рубаху или портки отбою не было. Пошивочные работы начинались с рассветом и заканчивались далеко за полночь.

На третий день Дакота Смит решил устроить облаву.

– Парни не пойдут, сэр, – сказал, пряча глаза, помощник шерифа. – В городе на десять мужчин одна женщина. Я бы на вашем месте…

– Что бы ты на моем месте, приятель? – надвинув на глаза шляпу, процедил Дакота Смит.

– Ничего. Дело ваше, но на облаву парни не пойдут, сэр. Никто, и я тоже.

На следующее утро Дакота Смит властью шерифа арестовал Матушку Пэм, самолично доставил ее в тюрьму и закрыл в камеру. Днем позже судья Вильямс при стечении всего города Матушку оправдал.

«Давай я ее пристрелю, – в который раз предложил я. – Спишем на несчастный случай или на что угодно».

Дакота стиснул челюсти и не ответил. Сутки спустя он опять арестовал Матушку, предъявив ей обвинение в неуплате налогов. Еще через сутки судья Вильямс арестованную освободил вновь.

Две недели пролетели без происшествий. А в воскресенье вечером в заведение ворвалась компания подвыпивших нездешних ковбоев. Клиентов Матушки ковбои вышвырнули в окна, «белошвеек» выставили из дома прочь и принялись крушить обстановку. Пострадавшие побежали за шерифом, однако случилось так, что Дакота Смит сидел в это время в салуне и был мертвецки пьян. Ковбои неспешно закончили начатое, вскочили в седла и убрались, откуда пришли. Малыш Биллибой, проносясь мимо салуна, на прощание махнул рукой.