Майкл Гелприн - Шестеро и Уманский

– Ментоскоп? – вскинул глаза Доктор.

– Он самый. Пришлось выложить за него неплохие денежки. Надеюсь, они себя оправдают. Установлен в медотсеке. Справишься?

Доктор кивнул. Криминальной психиатрической практикой заниматься ему приходилось. И сдаивать информацию с упорствующих клиентов – тоже.

– Что ж, – Аристократ окинул взглядом собравшихся. – Всех устраивает? Тогда послезавтра мы вылетаем.

Арсенал, собранный Аристократом на борту грузовоза, впечатлял. Стрелок с Кулаком и Мойщиком не вылезали из переоборудованного в тир трюма. Холодное оружие, огнестрельное, плазменное – кинжалы, пистолеты-пулеметы, разрядники – всего было в изобилии и хватило бы, чтобы вооружить роту. Стрелок блаженствовал, меняя оружие и одну за другой валя грудные мишени. Коренастый, усатый, с маленькими злыми глазками на кирпичного цвета скуластом лице. Стрелок даже компаньонам казался человеком опасным.

– Хоть сюда бы ходил без этих своих цацек, – проворчал Карлик, с неудовольствием разглядывая обвешанного оружием Стрелка за обедом в кают-компании.

– Что? – Стрелок сыто рыгнул и пренебрежительно ухмыльнулся. – Дрейфишь?

Карлик оторвал от тарелки со съестным узкие невыразительные глаза.

– Нет, – медленно и очень тихо произнес он, упершись взглядом компаньону в переносицу. – Я не дрейфлю. Еще вопросы, недоумок?

Стрелок поперхнулся воздухом. Ему внезапно показалось, что он беседует с самой смертью. Трусом он, однако, не был и спускать оскорбления не привык.

– Ты, урод… – начал Стрелок, но враз осекся.

Аристократ отодвинул в сторону бокал со столовым вином. Недалекость и благодушие слетели с его лица – как и не бывало. Доктор вздрогнул – такого Аристократа видеть приходилось нечасто, и ничего хорошего вид этот не предвещал.

– Вы, оба, – негромко сказал главарь. – Закончим дело – хоть режьте друг друга, хоть стреляйте. А пока что: увижу еще раз – зачинщика порешу лично.

– Извини, Арист, – как ни в чем не бывало улыбнулся Карлик. – Понервничали.

Стрелка Мойщик нашел мертвым на следующее утро. Дверь в его каюту была нараспашку, мертвец лежал на койке навзничь с ножом, по самую рукоятку утопленным под левый сосок.

В кают-компании на Карлика настороженно смотрели три пары глаз. Четвертая, принадлежащая Аристократу, задумчиво уставилась в потолок.

– Ну-с, – прервал наконец молчание главарь. – Спрашивать, кто это сделал, разумеется, бесполезно. Да перестаньте вы на него коситься! – рявкнул Аристократ. – Карлик ни при чем. Кто будет убивать подельника, зная, что остальные подумают на него? Выкладывайте, кто что делал минувшей ночью. Кто что видел.

Опрос не привел ни к чему. Мойщик первую половину ночи дежурил в рубке, потом его сменил Кулак. Остальные до утра спали по своим каютам.

Стрелка похоронили в конвертере. Следующие двое суток прошли напряженно. Компаньоны поглядывали друг на друга с настороженностью, теперь при оружии были все, даже никогда не пускавший его в ход Доктор.

– Ладно, – резюмировал на третье утро Аристократ. – Кто бы ни прикончил Стрелка, дело уже сделано. Один из нас имел с ним личные счеты, бывает. А покойный был не самым приятным, мягко говоря, человеком. Что ж, мир праху. Сил на операцию нам хватит. Давайте расслабимся, парни, глядеть друг на друга по-волчьи в нашем положении не пристало.

– Арист, вставай, – истово колотил кулаками в дверь капитанской каюты Мойщик следующей ночью. – Вставай же, черт побери!

– Что стряслось?

– Кулак убит.

– Что-о?!

Кулак, обмякнув, сидел в пилотском кресле с наконечником шестидюймовой иглы, выдающимся из правой глазницы.

– Пришел его менять, – испуганно объяснял Мойщик. – А он еще теплый. Застрелен из игольника, часа за два, думаю, до пересменки. А тут еще вот, – Мойщик протянул сложенный вдвое бумажный листок. – У Кулака на коленях лежал.

«Всех вас перешлепаю, – значилось на листке. – По одному. Уманский».

На этот раз в кают-компании нервное напряжение, казалось, насытило и пропитало воздух.

– Значит, так, – Аристократ вывалил на стол бластер. – Прочесываем корабль от носа к корме, единой группой, в пределах видимости. Каждый отвечает за каждого. Не знаю, как сюда мог пробраться этот гад, и думаю, что никакого Уманского нет, но другого выхода я не вижу. Кстати, что означает «Уманский»?

– Это фамилия, – подсказал Доктор. – Славянская. Я слыхал об одном копе, которого так звали. Якобы у него перебили всю семью, то ли на Венере, то ли еще где, и он поклялся отомстить. Вот и мстит всем без разбора.

– Я тоже слыхал, – подтвердил Мойщик. – Говорят, есть такой, действует на свой страх и риск. Сам разыскивает нашего брата, сам судит, выносит приговор и сам же его исполняет. Только до сегодняшнего дня я думал, что это байки.

– Я и сейчас думаю, что байки. – Аристократ в сердцах сплюнул. – И кто-то из вас троих прикрывается именем этого Уманского. Знать бы только зачем.

– Арист, – сказал Карлик твердо. – Мы все тебя уважаем и признаем твой авторитет. Только вот что, давай без обид. Убивал кто-то не из нас троих, а из нас четверых, хорошо? В таком деле исключений быть не может.

Аристократ на секунду задумался.

– Согласен, – сказал он. – Начинаем. Если неким чудом на судно удалось пробраться Уманскому или кому угодно – мы его найдем и шлепнем. Пошли.

Как Аристократ и предсказывал, поиски не привели ни к чему. Грузовоз прочесали дважды от носа к корме и столько же раз в обратном направлении. Ни единого постороннего живого организма тепловизорам обнаружить не удалось.

– Итак, один из нас называет себя Уманским, – подытожил Аристократ, когда снова собрались в кают-компании. – Что ж, делать нечего, нам придется всем пройти через приборы Доктора.

Аристократ замолчал. Остальные молчали тоже. За каждым были дела, о которых знать никому постороннему не полагалось.

– Другого выхода, похоже, нет, – вздохнул наконец Карлик. – Лучше пускай один из вас заложит меня, чем пришьет. Я согласен.

– Согласен, – кивком подтвердил Мойщик.

Доктор побледнел лицом.

– Вам когда-нибудь приходилось смотреть ментограммы? – спросил он, ни к кому лично не обращаясь.

– Нет, – Аристократ отрицательно покачал головой. – Это что же, неприятно?

– Более чем неприятно. Это словно делаешь грязную работу, на которой задыхаешься от брезгливости. Даже если сам творил не лучше того, что увидел.

– Понятно, – Аристократ хмыкнул. – Что ж, слабонервных у нас нет. Пойдемте в стационар. Я буду первым.

– Начинай думать о детстве, Арист, – распорядился Доктор. – Вспоминай свою жизнь год за годом. Самые яркие воспоминания мы увидим, – пояснил он. – И наверняка увидим недавние.