Майкл Гелприн - Валенок

Корпорация «Virtual Life» накрыла мир исполинской паучьей сетью, поглощая, порабощая и захватывая все, до чего могла дотянуться. Монстр вырвался на свободу, воцарился на планете и принялся с наслаждением ее калечить и высасывать из нее соки. Он постоянно совершенствовался и выплевывал в мир новую и новую заразу. Шлемы, максимально приближающие виртуальные ощущения к реальным. Приставки, позволяющие осязать предметы и обонять запахи. Устройства и программы, наблюдающие, систематизирующие и осуществляющие контроль.

Чумой двадцатого столетия стал СПИД. Чумой двадцать первого – компьютерная игра «Full Virtual». В результате ее стали называть попросту Чумой. Повсеместно.

С Чумой пытались бороться. Пытались преследовать ее в судебном порядке, ограничивать, запрещать. Попытки закончились крахом. Адвокаты Чумы один за другим выигрывали судебные процессы. Влияние и могущество корпорации с каждым годом увеличивались, капитал рос и вскоре стал баснословным.

Единственной организацией, оказывающей реальное сопротивление, стал «Антивирт». В него стекались те, кому было небезразлично. Такие, как я, которых Чума ужалила бубонной язвой, умертвив родных и близких. И такие, как Андрюхин, которые ненавидели Чуму просто за то, что она есть.

Сначала отделения «Антивирта» создавались при районных прокуратурах. Центры – при городских. Потом особым приказом президента «Антивирт» был отделен от судебных и исполнительных органов и превращен в самостоятельную организацию – военную или, скорее, полувоенную, подчиненную министру внутренних дел. Практически одновременно организации с аналогичными функциями были созданы и в других странах.

Конечно, мы не могли бороться на равных. Нас было мало, и финансирование «Антивирта» не шло ни в какое сравнение с капиталами корпорации. Но что могли – мы делали. Как умели – боролись. Кого удавалось – спасали. И до кого дотягивались – карали. Правда, это случалось редко. Иногда мы умудрялись сковырнуть Барона, эдакого локального царька, упивающегося безнаказанностью и властью. Реже – Графа или Виконта, еще реже – Герцога или Маркиза. И так ни разу и не добрались до высших ступеней.

А вот коллегам из Франции это удалось. И британцам. И аргентинцам. И еще в десятке стран ребятам удалось добраться до самой верхушки. Скинуть местного Гитлера или Аттилу и, воспользовавшись образовавшейся неразберихой, протащить наверх своего человека и установить некое подобие конституционной монархии.

– Ничего, – частенько говорит Андрюхин. – Достанем их, гадов. Они боятся нас, и правильно делают. Жаль только, всех достать не удастся. Их, сволочей, там паровоз с прицепом.

Дежурный врач в реабилитационном центре сменился.

– Мне звонили, что ты приедешь, – бурчит новый дежурный. – Я велел медсестрам – Маркову сейчас собирают. А пока что тебя хочет видеть один пациент.

– Тот, анонимный?

– Хрононимный. Поговоришь с ним?

Мистер икс сидит на койке в той же позе, в которой я его оставил. Я вхожу и присаживаюсь на табурет. С минуту мы играем в молчанку.

– Ты был прав, капитан, – наконец говорит он и протягивает руку. – Извини. Я – Артем. Можно Артюха.

– Валенок, – я жму ему руку.

– Прямо-таки Валенок? – он улыбается.

– Прямо-таки.

– Ладно. Понимаешь, ты был прав тогда, – улыбка сходит у него с лица. – Я не жилец. Мне не соскочить, никогда, да и смысла нет.

– Есть смысл, – говорю я. – Клянусь, есть. Доверься мне, я тебя вытащу. Я вытаскивал таких, как ты.

Он смотрит на меня исподлобья. Долго смотрит, потом спрашивает:

– Надо будет стучать?

Проклятье. Сколько раз я слышал этот вопрос.

– Сотрудничать, – говорю я. – Послушай, Артем, я не стану обещать тебе золотые горы. Я вообще обещать не стану. Собственно, не ты, так другой. Другие. Не в этом дело. Мы помогаем людям, понимаешь? Помогаем реально. Иногда деньгами. Не бог весть что, но все же. Но главное – мы даем поддержку. Если тебе станет плохо, ты можешь позвонить мне. Оставить сообщение в Чуме. Не мне, так другому. Мы не бросаем своих.

Он сглатывает слюну.

– Как ты их называешь? Ну, этих. Которые соглашаются.

– Крестниками.

– Сколько крестников тебя кинули?

Я чувствую, что начинаю краснеть.

– Много, – произношу я глухо. – Очень много. Наверное, каждый второй.

– В том-то и дело, – говорит он. – Я не кидаю. Никогда не кидал и не стану. Но если я соглашусь на… – Он запинается. – На сотрудничество, мне придется тебя кинуть. Мне не выбраться оттуда, понимаешь. Не соскочить. У меня ничего не осталось, только Чума. Я подсел на нее, думал: поиграю и брошу. Не вышло, меня затянуло, как и других. А потом меня подставили. Я дорос до десятой ступени, а один подонок на девятой, он обещал…

– Подожди, – прерываю я его. – Не рассказывай мне сейчас. Вот мой телефон. Выйдешь отсюда – позвони. В любом случае позвони, ладно? Я покажу тебе, как мы работаем. Покажу, что мы делаем. Что можно сделать. Потом решишь. Позвонишь?

– Хорошо, – говорит он. – Обещаю.

– Мне сказали, что сестры тебя собирают, – говорю я Насте. – А они, судя по всему, отвели тебя в салон красоты.

Настя преобразилась. Она совсем не похожа на себя утреннюю. Передо мной стройная, уверенно держащаяся миловидная девушка.

– Я всего лишь одолжила немного косметики, – говорит она. – Я тебе нравлюсь?

– Да, – говорю я искренне и вновь краснею, как недавно с Артемом. – Пойдем, машина во дворе.

– Что я должна буду делать? – спрашивает Настя, когда мы выезжаем на автостраду.

– Ничего. Пока ничего. Я не стану просить тебя никого подставлять или сдавать. За одним исключением.

– Вот как! Каким же?

– Настя, – говорю я, – давай я не стану читать тебе мораль и скажу напрямик. Ты ведь представляешь, чем мы занимаемся?

– В общих чертах.

– Хорошо. Меня интересует информация. На одного человека. Если, конечно, можно назвать его человеком.

– На императора?

– Да.

– Что тебя интересует?

– Все. Все, что ты о нем знаешь.

– Что ж… Это страшный человек.

– Я догадываюсь. Можно конкретней?

– Боюсь, что конкретики мало. Никто не знает ни кто он, ни где живет, ни сколько ему лет. У него механический, пропущенный через преобразователь голос. А вот он… Он знает все. Обо всех. Обо мне тоже. Знает, кто я. Где живу. Как выгляжу.

– Даже как выглядишь? Каким, интересно, образом?

– Однажды он велел мне явиться в одно пустынное место. Я пришла. Он проехал мимо на машине. Посмотрел на меня. И исчез. А возможно, это был и не он, а кто-то, меня сфотографировавший. Так он поступает со всеми, кого приближает к себе. Это ужасный человек. Беспощадный. Он забавляется тем, что тасует людей, как карты в колоде. Играет ими, жонглирует.