Алексей Мошин - Нужда

Когда Петров открыл дверь магазина, Пиччикато взглянул, кто входил, – и не ответив на поклон бедного художника, уже больше не обращал на него ни малейшего внимания. Только когда покупатель ушёл, и вслед за. ним унесли бронзу, – Пиччикато подошёл к Петрову.

– Так безобразно задерживать заказ нельзя. Магазин не может конфузить себя перед заказчиками. Вот что значит уплатить деньги сполна авансом. Это я сделал противно моим правилам, – вы уговорили меня нуждою для вашей семьи. Больше этого не будет. Теперь мы квиты. Больше работ сейчас нет, – всё отдано Ивикову, – он не хуже работает и берёт дешевле. Но если будет ещё работа, пожалуй, можете ещё рассчитывать, – мы пришлём за вами…

Василий Иванович вспомнил о Дарине:

«Пойду к нему, попрошу работы. Откровенно объясню положение… Если у него ничего нет, порекомендует кому-нибудь»…

Но уже не в чём было к Дарину пойти: сюртук и пиджак были заложены.

«А в блузе к этому миллионеру, в его роскошное палаццо – невозможно показаться»… – наивно думал Василий Иванович.

Между тем пришлось заложить и пальто: иначе не чем было заплатить за квартиру, а хозяин не соглашался ждать.

Василий Иванович долго сидел, не двигаясь.

Его жена Елена Михайловна вынесла из кухни самовар.

Дети выбежали вслед за нею, играя в лошадки.

– Лина, что же делать?!.

– Работать, Вася!.. – бодро ответила Елена Михайловна, – и не унывать… Попроси работы у Дарина письмом…

– Не ответит… Зря на марку деньги истратим… Два фунта хлеба можно купить, вместо марки…

– Можно так убедительно написать, что непременно ответит, если он человек, а не камень… Напиши искренно… понимаешь: искренно, ничего не скрывая… Ответит…

– Значит, милостыню просить?..

– Работы, а не милостыню… Нужно ещё и взаймы попросить у него денег, чтобы одежду купить… Наверное, он много добра делает… Помогает деньгами, и никогда те деньги к нему не вернутся. А мы возвратим… Миллионер, ведь, он. – Отчего ему взаймы нам не дать?.. Наверное рад будет помочь…

Василий Иванович решил написать Дарину письмо.

В одной из многочисленных гостиных своего дома, Виссарион Арсеньевич Дарин вёл разговор с гостем, растрёпанным господином в поношенной пиджачной паре, преподавателем физики в двух гимназиях, Мурашкиным.

Дмитрий Николаевич Мурашкин любил искусство и был тонким знатоком в произведениях живописи. Мурашкин не имел семьи, жил одиноко, довольно много зарабатывал и мог бы сам приобретать себе картины, хоть изредка, но считал себя не в праве тратить деньги «на предметы роскоши». Зато он «позволял себе» в свободное время полюбоваться картинами в галереях и на выставках. Ему охотно показывали свои галереи почти все меценаты, – они дорожили его мнением о каждой новой приобретённой художественной вещи и старались с ним водить дружбу.

Жил Мурашкин очень скромно, тратил на себя едва четверть заработка, – остальными деньгами он помогал тем, кто нуждался в помощи, чтобы «стать на ноги», – главным образом учащейся молодёжи.

Редко знали те, кому помогал Мурашкин, кто сделал им добро, – он умел скрываться, когда не был уверен, что ему смогут возвратить деньги, которыми он помогает. Он никогда не требовал долга, но в тех, увы, редких случаях, когда ему уплачивали долг, – рад бывал получить обратно деньги: на них он мог другим помочь и в каждом таком случае, когда возвращали ему долг, видел как бы доказательство того, что он действительно помог человеку стать на ноги, и что одним честным человеком больше на свете.

Дарин только что прочёл Мурашкину вслух письмо художника Петрова, прочёл как нечто забавное, уморительно подчёркивая жалобным тоном те фразы письма, которыми Петров описывал свою нужду.

Когда читал Дарин адрес квартиры Петрова, – Мурашкин вынул записную книжку и что-то отметил.

– Удивительно нахальны люди!.. – воскликнул с негодованием Дарин, – один раз я дал этому человеку работу, и поэтому он считает себя в праве требовать от меня всякой помощи… Этакий нахал! Наверное пьяница, потерянный человек!.. А ведь не без таланта… До чего опускаются люди!..

Дмитрий Николаевич Мурашкин долго ходил по двору, застроенному домами в одном из глухих переулков, и наконец нашёл квартирку художника Петрова.

Дмитрий Николаевич попал в мансарду; к нему подбежали дети художника. Сам Петров поднялся с табурета и вопросительно взглянул на Мурашкина.

– Я узнал от Дарина, что вы нуждаетесь в работе…

– Прошу покорно садиться… Спасибо за участие… – печально улыбнулся Василий Иванович.

Елена Михайловна выглянула из кухни и позвала туда детей.

– Сейчас работы нет… А есть место учителя рисования в одном реальном училище… Вы согласны в отъезд?

– Ещё бы!.. Тогда не будет нужды… И свободное время будет оставаться… Можно будет и для себя работать… Может быть ещё и написал бы я что-нибудь хорошее… С удовольствием бы я поехал…

Василий Иванович смущённо взглянул на свой костюм.

– Вот, я привёз вам сто пятьдесят рублей… Довольно будет, чтобы всё привести в порядок и поехать на место?..

– Вполне достаточно… Боже мой, как вы добры!..

Петров до того растерялся, что принимая деньги, не знал как ему благодарить и бормотал что-то несуразное.

А Дмитрий Николаевич, вручив деньги художнику, поспешил уйти.

– Завтра же иди к Дарину, благодари!.. – сказала Елена Михайловна.

– Нет не завтра, Лина… Я поблагодарю его после, когда в силах буду возвратить ему эти деньги… Ясно, что он не хочет, чтобы его благодарили: подослал кого-то, как будто это и не он помогает…

Вместе с деньгами оставил Мурашкин адрес провинциального реального училища, которое приглашало учителя рисования. Петров немедленно написал по этому адресу, приложив копию своего диплома и вскоре получил ответ: его приглашали на должность преподавателя рисования.

Почти год прошёл с того дня, когда получил Виссарион Арсеньевич Дарин письмо от художника Петрова о помощи. Около часу дня, когда меценат уже собрался идти в столовую к завтраку, лакей доложил, что учитель рисования из провинции просит разрешения осмотреть картины.

Виссарион Арсеньевич был польщён: слава о его галерее распространилась и по провинции.

– Проси.

Василий Иванович Петров в корректной сюртучной паре, вошёл и поклонился:

– Не узнаёте, Виссарион Арсеньевич?..

– Знакомое лицо… Но извините, – не припомню…

– Художник Петров… Я когда-то портрет вашей дочери…

– Да-да-да!.. Помню!.. Так что же вам угодно?.. Мне доложили, что какой-то учитель из провинции…

– Я самый… По вашей милости служу… Семья моя в достатке… Пишу картину на выставку… Вот, принёс вам долг, – сто пятьдесят рублей… И вечно вам признателен!..