Олег Северюхин - У попа была граната

А в тот раз мы поехали за бельком. Не буду вам рассказывать, как его добывают. Не было бы большой цены за мех, да всякого, кто белька носит, в тюрьму бы сажали, то разве стали бы мы убивать детенышей нерпы, которых духи заставляют рождаться белыми на свою погибель.

Я еще не начал промысла, упряжку привязал, сам чай стал кипятить, как вдруг медведь из-за камней выскочил и сразу на меня. Собаки в лай. Он, походя, стукнул нескольких собак лапой, а сам ко мне. Я карабин схватил, расстояние маленькое, стал немного отходить, запнулся о камень и упал. И карабин из рук выпал. Все думаю, сам на зверей охотился, сейчас пусть звери на тебя поохотятся.

А Нюшка моя из ошейника вырвалась и на медведя сзади напала. Вцепилась в него мертвой хваткой, висит сзади, и остановила медведя. Пока медведь с ней возился, я карабин быстро взял, патрон в патронник и выстрелил медведю под левую лопатку. Отшвырнул медведь от себя Нюшку и на меня с ревом пошел. Тут если один раз от смерти ушел, то второго раза может и не быть. Прицелился я и выстрелил. Застрелил медведя. Еще раз для верности выстрелил, проверить, а то медведь иногда притвориться может. Лежит, как мертвый, подойдешь без опаски, а он тебя и схватит. Нет, этого я убил намертво.

Кто-то медведя на такое поднял. Либо уже на людей нападал. Опасный зверь был. Одну собаку насмерть убил. Остальные, вроде, целы.

Пошел я к Нюшке, а у нее вся шкура в крови. Подрал он ее здорово. И позвоночник сломал. Лежит моя Нюшка грустная, смотрит немигающим взглядом и двигаться не может. Протянул я ей руку, она голову на нее посунула и смотрит на меня, о помощи просит. А чем ей помочь? Крови из нее вытекло много. Могу только страдания ее прекратить. Да вряд ли рука на нее поднимется.

Словно поняв мои мысли, Нюшка открыла глаза, и улыбнулась. Одобрила, значит. И умерла.

Похоронил я ее недалеко от нашего стойбища. И белька больше не промышляю – Нюшку мою напоминают.

Иногда я встречаю в тундре белую собаку, которая вдалеке бежит наравне с моей упряжкой. Собаки на нее тоже внимание обращают. А я точно знаю, что это Нюшка моя меня охраняет.

Вы, конечно, как люди шибко грамотные и начитанные, сразу можете сказать, откуда я взялся. Наверное, оттуда же, откуда и вы. Но вас всех зовут Коля, Петя, Маша, а меня зовут Второй. Так и в паспорте записано. Паспорт когда выдавали, то все допытывались, а кто же Первый? Один начальник, в погонах, шибко умный, иначе бы он начальником не был, сказал:

– Первый был Ленин, а вам, товарищ Второй, надо бы быть немного поскромнее, и именем своим везде не козырять, где попало, чтобы не наводить тень на товарища Первого, значит.

И что-то мне так обидно стало, а почему я не Первый.

Долго я мучился с этим вопросом. На военной кафедре все смеялись, когда подавали команду: «На первый-Второй – рассчитайсь!» Все получаются первые, а я один – Второй. Но мне это уже было легче, так как в школе все так же смеялись над моим именем. Учитель так задумчиво говорит: «Первым у нас пойдет отвечать…», а весь класс кричит: «Татьяна Николаевна, а Вы сразу Второго вызывайте». Вот так, со смехом, с шутками и прибаутками я закончил школу. А так как внимания мне уделялось больше, чем остальным ученикам, то и учился я намного лучше, чем они.

Вот и подумай, пожалуйста, что здесь плохо, и что здесь хорошо. Голову сломать можно, если шибко сильно и сильно много думать будешь. Один китаец говорил, что когда человек думает, то у него мозги друг о друга стучат, мысли высекают. Однако, дурак этот китаец, малограмотный, нам в институте преподавали, что мыслительный процесс идет совершенно по-другому. Почеши себя за грудь, и мысли твои потекут в совершенно другом направлении, если бы, например, ты почесал свою ногу. Человек или животное сначала получают какое-то раздражение, а оно по нейронам, нервным волокнам, значит, подается в мозг, а уж мозг начинает думать, кто и кого за грудь почесал, и зачем.

Но и не в этом дело. Имя мое мне дал отец. Рановато он ушел к верхним людям, кита ловили, а кит хвостом байдару перевернул, а у отца, говорят, шибко хороший американский винчестер был, вот он за ним и нырнул. Да я бы ему другой винчестер сейчас купил, а ему тот шибко нравился. А кроме него никто не говорит, почему меня Второй зовут. Как воды огненной в рот набрали – пить не пьют, и говорить не говорят, а по глазам вижу, что знают, а меня обижать не хотят.

Пошел я к шаманке. Старая, однако, шаманка, еще деда моего помнит. Бойкая старушка. Приезжал тут один начальник, говорит:

– Давай-ка, старая, постучи мне в бубен, удачу мне на выборах накликай.

А у нее с утра голова болит, и язык шершавый, никакая вода, кроме огненной, отмочить его не сможет. А этот, вместо того, чтобы сесть с ней, потолковать, по стаканчику выпить, может, у нас тогда другой бы начальник был, сразу про бубен начал толковать. Вот она ему и сказанула:

– Я тебе сейчас так в бубен настучу, что вылетишь отсюда со всеми шмотками.

И ведь не выиграл он выборы. Денег у него не хватило, чтобы всех нас проагитировать. Нас немного, а живем в разных местах, без вертолета не найдешь, а вертолет это тебе не такси в городе. Другой, с большими деньгами, эти выборы выиграл, причем выигрывал там, у вас, в Москве.

Ну, а я к шаманке с полным нашим уважением. Поставил бутылку, нарезал копальгын, положил колобки. Да у любого слюни потекут, когда кушанье такое увидит. Шаманка тоже человек, Давай, говорит, мы сейчас это быстренько попробуем, а потом я послушаю, какое у тебя дело ко мне.

Ну, пока она бутылку открывать будет, то я, если хотите, расскажу вам, что такое копальгын и колобки. Если вам это не интересно, то этот абзац пропустите, ничего не потеряете.

Я вам точно сказал, что тот абзац можно пропустить, ничего в нем такого нет. Так вот, копальгын это сырое моржовое мясо. Мы его режем крупными кусками, заворачиваем в шкуру того же моржа и закапываем в землю. Вы капусту квасите, а мы вот также мясо квасим. По-научному, это называется аутолиз, самопереваривание, а вырабатывающиеся ферменты мясо квасят, причем без всякой соли. В этом мясе есть все витамины и микроэлементы, которые позволяют нам выживать в нашей неласковой к нам жизни. Получается как ваша буженина, только намного вкуснее.

Колобки делаются из корней сараны, вареного мяса олешек и жира. Сарану вы, наверное, знаете. Южнее нас растут цветы такие красивые, красные и желтые, саранки называются. Саранку понюхаешь, нос обязательно в пыльце запачкаешь, пыльцу в другое место перенесешь, другие цветки опылишь, условия трудные, поэтому и цветы красивые, внимание к себе привлекают, пыльцу сами отдают. У цветов этих в земле большие луковицы. Так вот, эти корни луковицы перетираются, к ним добавляется рубленое вареное мясо олешек и жир. Из этого катаются колобки. Вкусные, что ваши рафаэллы.