Артур Дойл - Сквозь волшебную дверь. Мистические рассказы (сборник)

В тот же день я покинул Сан-Франциско и через несколько недель снова оказался в Аварисе, если несколько песчаных холмов да остатки стен можно назвать именем великого города. Первым делом я пошел к французам, которые проводили раскопки, и спросил про кольцо. Они ответили, что и сама мумия, и кольцо были отправлены в Булакский музей в Каире {495}. Я направился в Булак, но там узнал, что бей Мариет отправил их в Лувр. Тогда я поехал за ними следом и вот в египетском зале, спустя почти тысячи лет, я наконец увидел останки моей Атмы и нашел кольцо, которое так долго искал.

Но как было до них добраться? Как заполучить? Оказалось, что музею был нужен смотритель. Я пошел к директору, убедил его, что много знаю о Египте. Правда, слегка перестарался: он заметил, что мне больше подошло бы профессорское кресло, чем подсобка в музее и что я знаю больше, чем он сам. Пришлось мне специально наговорить всякой чепухи, наделать ошибок, чтобы он решил, будто переоценил мои познания, иначе я не получил бы возможности привезти сюда свои вещи. Это моя первая и последняя ночь здесь.

Вот моя история, мистер Ванситтарт Смит. Думаю, вам теперь все понятно. Как ни странно, вы именно в эту ночь оказались здесь и увидели лицо женщины, которую я любил в те далекие дни. В витрине было много перстней с камнями, но, чтобы найти именно тот, что нужен мне, пришлось определять, какой из них сделан из платины. Одного взгляда на камень мне хватило, чтобы понять, что внутри действительно находится жидкость и что я наконец смогу побороть свое проклятое здоровье, которое для меня хуже, чем самая страшная болезнь. Мне больше нечего вам сказать. Я облегчил душу. Можете рассказывать обо мне или сохранить мой рассказ в тайне, поступайте, как хотите. Я должен для вас что-то сделать, потому что из-за меня вы могли сегодня лишиться жизни, ведь я был отчаянным человеком и готов был пойти на все, чтобы добиться своего. Если бы я увидел вас до того, как совершил то, что задумал, я бы сделал так, что вы не смогли бы помешать мне, или поднять тревогу. Вот дверь, она ведет на Рю-де-Риволи. Прощайте!

Выходя, англичанин обернулся. В узком дверном проеме стоял худой высокий египтянин Сосра. В следующий миг дверь захлопнулась, лязгнул засов, и все вокруг окутала ночная тишина.

На второй день после возвращении в Лондон мистер Джон Ванситтарт Смит, перелистывая последний номер «Таймс», наткнулся на следующую короткую заметку от парижского корреспондента:

Вчера утром в главном египетском зале была сделана странная находка. Ouvriers [59], которые утром убирают в залах, обнаружили труп одного из смотрителей музея. Он лежал на полу, обнимая мумию, и объятия его были столь крепки, что оторвать их друг от друга удалось лишь с большим трудом. Одна из витрин, в которой хранилось собрание ценных колец, была вскрыта, ее содержимое находилось в беспорядке. Власти полагают, что служитель собирался выкрасть мумию, чтобы продать ее в какую-то частную коллекцию, но в момент совершения кражи его поразил старый недуг сердца. Об этом человеке нам удалось узнать лишь то, что возраст его неизвестен, он отличался довольно странным поведением, и у него не оказалось родных, которые могли бы оплакать его трагическую и безвременную кончину».

До тех пор, пока океаны будут связывать воедино раскинувшуюся по всему свету великую Британскую империю, наши сердца будут овеяны романтикой. Поскольку огромные водные просторы волнуют наши души, так же как Луна вызывает приливы и отливы, и дороги из одного конца империи в другой проходят по поразительным местам, наполненным удивительными звуками и неведомыми опасностями, странствие по ним не оставит следа в сердце разве что очень сухого человека. Британия со всех сторон окружена трехмильной полосой водного пространства, но она распростерлась далеко за их пределы, потому что новые земли она покоряла не огнем и мечом, а молотом, ткацким станком и киркой. История учит нас, что ни один король, ни одна армия не в силах преградить путь человеку, у которого в кармане два пенса и который знает, как превратить их в три, и решил этого добиться. С расширением границ Британии раздвигались и горизонты ее мышления, пока человечество наконец не поняло, что у этого острова амбиции континентального масштаба, а континент мыслит по-островному.

Однако ничего не дается бесплатно, и мы платим страшную цену. Мифическому чудовищу каждый год нужно было приносить в жертву одну юную человеческую жизнь, мы же изо дня в день жертвуем своей империи цвет нашей молодежи. Эта мощная машина огромна и простирается на весь мир, но единственное, что может привести ее в действие, – жизни молодых британцев. Зайдите в любой из мрачных старинных храмов, оглянитесь по сторонам, на стенах вы увидите медные доски со странными названиями, названиями, которых люди, возводившие эти стены, никогда и не слышали, ибо в Пешаваре и Амбале, Корти и Форт-Пирсоне умирают наши юноши {496}, оставляя после себя лишь славную память да медные доски. Но если каждому погибшему возвести обелиск в том месте, где он пал, уже не нужно будет обозначать границы, ибо кордон из британских могил будет указывать на то, как далеко докатилась англо-кельтская волна.

И это, как и воды, соединяющие нас с остальным миром, тоже вселяет в наши сердца тягу к романтике. Ибо, когда у столь многих людей их любимые находятся где-то далеко за морями, под пулями горцев или среди малярийных болот, где смерть приходит неожиданно, а родина далеко, начинается общение, для которого не нужны слова, для которого не имеют значения расстояния, и происходят удивительные случаи, когда, благодаря сну, предчувствию или видению, мать узнает о смерти сына и успевает оплакать его еще до того, как приходит официальное известие о его гибели. Лишь недавно люди науки взялись изучать этот феномен и даже дали ему название, но что мы можем знать о нем, кроме того что несчастная душа, оказавшаяся в беде, может в мгновение ока перенести через десяток тысяч миль изображение своего страдания другой родственной душе? Я не стану отрицать, что в нас заложена такая способность, поскольку последнее, что сможет познать человеческий мозг, – это его собственные способности. И все же нужно быть очень осторожными с подобными вещами, поскольку мне известен по крайней мере один случай, когда то, что никоим образом не выходило за пределы законов природы, было принято за нечто совершенно сверхъестественное.

Джон Ванситтарт был младшим партнером фирмы «Хадсон энд Ванситтарт», которая занималась поставками кофе с Цейлона. По происхождению он на три четверти был голландцем, однако искренне любил все английское. Много лет я представлял его интересы в Лондоне, и когда в 1872-м он на три месяца приехал в Англию, чтобы отдохнуть, именно ко мне он обратился за рекомендациями, которые позволили бы ему повидать английские города и веси. Из моего кабинета он вышел снабженный семью письмами, и потом несколько недель из разных уголков страны я время от времени получал записки, из которых узнавал, как замечательно он ладит с моими друзьями. Потом до меня дошел слух о его помолвке с Эмили Лоусон, представительницей младшей ветви херефордширских {497}Лоусонов, и почти сразу после этого пришла весть об их женитьбе, ибо ухаживания путешественника не могут быть долгими, и уже близился тот день, когда ему нужно было отправляться в обратный путь. На принадлежащем фирме тысячетонном трехмачтовом барке {498}они должны были вместе вернуться в Коломбо {499}, и это плавание, в котором приятное соединялось с необходимым, обещало стать для них чудесным свадебным путешествием.