Артур Дойл - Сквозь волшебную дверь. Мистические рассказы (сборник)

Установить личность этого Ситона не удалось. Могу добавить, что покойный действительно приезжал на ферму Аллертон в указанное время и что именно тогда там произошли некие вызвавшие определенные волнения события, совпадающие по характеру с рассказом доктора Хардкастла. Это известно доподлинно и сомнению не подлежит.

Далее я привожу его рассказ целиком, ничего не меняя. Он имеет форму дневника, некоторые записи в нем расширены, есть и пропуски.

Уже чувствую, что прекрасный горный воздух идет мне на пользу. Ферма Аллертон находится на высоте тысяча четыреста двадцать футов над уровнем моря, поэтому ничего удивительного, что климат здесь такой благодатный. Если не считать привычного утреннего кашля, чувствую себя совершенно здоровым, так что, благодаря парному молоку и свежей баранине, я даже могу набрать вес. Думаю, Сондерсон будет доволен.

Обе мисс Аллертон – добрые, работящие и очаровательно чудаковатые старые девы, готовые отдать заезжему калеке всю сердечную теплоту, которая могла бы быть потрачена на мужей или детей, если бы таковые у них имелись. В самом деле, старая дева – полезнейшее существо на земле, своего рода сила, стоящая в резерве общества. Иногда ее называют «лишней» женщиной, но что бы без нее делал несчастный «лишний» мужчина? К слову, они настолько просты, что сразу же проболтались, почему Сондерсон посоветовал мне именно их ферму. Оказывается, он сам родом из этих мест и, думаю, в детстве вполне мог гонять ворон на каком-то из этих полей.

Это уединенное место, прогулки по нему вызывают у меня восторг. Ферма – это по сути пастбище, которое находится на неровной долине, между двумя чудесными известняковыми холмами, состоящими из такого хрупкого камня, что его можно ломать руками. Под всем этим местом находится какая-то бездонная пустота. Если бы можно было ударить по ней каким-нибудь гигантским молотом, она бы загудела, как барабан. Возможно, там какая-нибудь пещера или большое подземное море. Какой-то водоем там обязательно должен быть, потому что в окружающих горах масса ручьев, которые уходят под землю и больше не показываются на поверхности. Полно здесь и расщелин, если в них углубляться, можно найти входы в подземные лабиринты, уходящие в самую глубь земли. У меня есть маленький велосипедный фонарь, и я часто беру его с собой в эти странные подземные миры, где еще не ступала нога человека, и с наслаждением любуюсь, как переливаются на свету серебристо-черные сталактиты, когда по ним скользит его луч. Выключаешь фонарь – ты в полной темноте, включаешь – и ты в сказке из «Тысячи и одной ночи».

Однако среди этих странных пещер одна особенно интересна, потому что ее сотворила не природа, а человек. Приехав сюда, я ничего не знал о Синем Джоне. Так называют особый минерал прекрасного фиолетового оттенка, который на всей земле можно найти всего в двух-трех местах. Синий Джон – минерал такой редкий, что простейшая ваза, изготовленная из него, стоит ужасно дорого. Римляне со свойственным им чутьем каким-то образом прознали, что здесь можно отыскать этот камень, и пробили длинную горизонтальную шахту в одной из скал. Вход в нее (аккуратная арка с ровными стенами, вся заросшая кустами) получил название Пещера Синего Джона. Римские горняки потрудились на славу, вырубленный ими проход очень длинный и пересекает несколько больших естественных пустот (это русла существовавших здесь когда-то подземных рек), поэтому, входя в Пещеру Синего Джона, нужно внимательно следить за дорогой и иметь хороший запас свечей, иначе рискуешь никогда больше не увидеть дневного света. Я еще не углублялся в нее, но сегодня днем, стоя у входа и всматриваясь в черноту штольни, решил, что как только поправлю здоровье, обязательно посвящу какой-нибудь выходной исследованию этого таинственного туннеля и узнаю, как глубоко римляне вгрызлись в дербиширские скалы.

Местные люди на удивление суеверны. Честно говоря, я был лучшего мнения о молодом Эрмитедже, потому что он образован, не глуп и вообще славный парень. Сегодня, когда я стоял у Пещеры Синего Джона, он проходил по полю и, увидев меня, подошел.

– Что ж, доктор, – сказал он, – по крайней мере, вижу, вы не боитесь.

– Боюсь? – ответил я. – Чего?

– Этого, – он ткнул большим пальцем в сторону черного хода. – Ужаса, который живет в Пещере Синего Джона.

До чего же легко рождаются легенды в оторванных от внешнего мира местах! Я поинтересовался у него, что заставляет его думать, будто там есть что-то страшное. Выяснилось, что время от времени в долине пропадают овцы, говоря словами Эрмитеджа, «кто-то их уносит». О том, что они сами могут отбиться от стада и заблудиться в горах, он не захотел и слушать. Потом он рассказал, что однажды была найдена лужа крови с разбросанными вокруг клочками шерсти. Я заметил, что и этому можно найти совершенно естественное объяснение. Далее, овцы исчезают исключительно по ночам, причем в самые темные и безлунные ночи, когда все небо затянуто тучами. Возражение, которое привел я, напрашивалось само собой: именно такую ночь и выберет похититель овец. Как-то раз в скале появилась дыра, и выбитые камни оказались разбросанными на значительное расстояние. И здесь я увидел дело рук человека. В качестве последнего аргумента он рассказал мне о том, что сам, собственными ушами слышал звуки, которые издает это неведомое существо, и более того, их может услышать каждый, для этого нужно лишь постоять подольше рядом с входом в туннель. Это был далекий и необыкновенно мощный рев. В ответ я мог только улыбнуться, поскольку мне прекрасно известно, какие необычные звуки издают подземные водные системы, протекающие по пещерам в известняковых горных образованиях. Мое маловерие, похоже, рассердило его настолько, что он развернулся и ушел, даже не попрощавшись.

А теперь самое странное. Я все еще стоял рядом с входом, обдумывая слова Эрмитеджа и размышляя над тем, как легко можно объяснить все эти глупости и почему люди этого не видят, как вдруг из глубины туннеля донесся очень странный звук. Как бы его описать? Во-первых, мне показалось, что его источник находится где-то очень далеко, глубоко в недрах Земли. Во-вторых, несмотря на расстояние, звук был очень громким. И наконец, это был не удар, не грохот, который могли бы издать падающий с высоты камень или низвергающаяся вода, – это был пронзительный визг, дрожащий и вибрирующий, как ржание лошади. Это было довольно необычно и, надо сказать, на какой-то миг придало новое значение словам Эрмитеджа. Я прождал там еще полчаса, но звук не повторился, тогда я, теряясь в догадках, пошел обратно на ферму. Определенно, нужно будет обследовать эту пещеру, когда восстановятся силы. Разумеется, объяснение Эрмитеджа слишком абсурдно, чтобы принимать его в расчет, и все же звук был очень необычным. Когда я пишу эти строки, он до сих пор звучит у меня в ушах.