Артур Дойл - Сквозь волшебную дверь. Мистические рассказы (сборник)

Я сел на камень и начал обдумывать свое плачевное положение. О своем намерении идти в Пещеру Синего Джона я не рассказывал никому, и надеяться на то, что кто-то будет меня искать здесь, не приходилось. Значит, рассчитывать оставалось только на себя. Может быть, спички в конце концов высохнут, и мне удастся зажечь свечку. Когда я упал, то оказался под водой только наполовину. Левое плечо сохранилось сухим, поэтому я взял коробок спичек и засунул его под мышку. Возможно, тепло моего тела поможет высохнуть им быстрее, хотя все равно я понимал, что раздобыть свет мне удастся не раньше, чем через несколько часов. Но выбора не было, оставалось только ждать.

Хорошо, что, уходя с фермы, я положил в карман несколько галет. Я их съел и запил водой из того самого ручья, который стал причиной моих несчастий. Потом ощупью я поискал среди камней место, где можно было расположиться поудобнее, и, найдя ложбинку с удобным упором для спины, уселся, вытянул уставшие ноги и принялся ждать. Было ужасно сыро и холодно, но я утешал себя мыслью о том, что современная медицина при моей болезни все равно рекомендует держать окна открытыми и гулять на свежем воздухе при любой погоде. И вот, постепенно убаюканный монотонным журчанием ручья и совершенной темнотой, я забылся тревожным сном.

Не могу сказать, сколько я проспал. Может, час, а может, несколько часов, но проснулся я неожиданно. Как только я вздрогнул и открыл глаза, каждый мой нерв напрягся, все чувства обострились, потому что сквозь сон я услышал звук! Совершенно отчетливо. И это не было журчание ручья. Отголосок странного звука все еще стоял у меня в ушах. Что это было? Поисковая группа? Но они бы кричали. Я же был совершенно уверен, что звук, который меня разбудил, отличался от человеческого голоса. Меня бросило в дрожь, от страха боясь дышать, я стал прислушиваться. Вот опять! И снова! Потом звук стал постоянным. Шаги… Несомненно, то были шаги какого-то живого существа. Но что это была за поступь! Впечатление создавалось такое, будто нечто огромное передвигается на упругих лапах. Звук был глухой, но тяжелый, давящий. Темно было, как и прежде, но шаги, четкие, уверенные, вне всякого сомнения, приближались ко мне.

Мне стало жутко, по коже пошел холод, и волосы у меня на голове поднялись дыбом. Страшные тяжелые шаги становились все громче. Судя по скорости передвижения, это существо могло видеть в темноте. Я весь сжался и попытался слиться с камнем, на котором лежал. Еще какое-то время шаги приближались, потом смолкли, и я услышал плеск и бульканье. Существо вошло в ручей и пило воду. Потом опять наступила тишина, нарушаемая лишь громким мощным сопением и фырканьем невероятной силы. Неужели оно почуяло меня? Сам я ощущал густой отвратительный запах, тяжелый и удушающий. Потом снова раздались шаги. Теперь они были на моем берегу ручья. Всего в нескольких ярдах от меня зашуршали камни. Не дыша, я вжался в свое каменное ложе.

Но шаги стали удаляться. Я услышал всплеск, когда существо снова перешло ручей, а дальше, судя по звуку, оно ушло в ту сторону, откуда явилось.

Я долго лежал на камне, от ужаса не в силах пошевелиться. В голове моей проносились мысли о том жутком звуке из глубин пещеры, о страхах Эрмитеджа, о странном отпечатке в грязи. Теперь я получил последнее доказательство того, что какое-то жуткое чудовище, что-то совершенно непостижимое, загадочное и ужасное скрывается в горных пещерах. О его природе или виде я мог только догадываться. Известно мне было только то, что размер его огромен и передвигается оно достаточно быстро. Я разрывался, не зная, чему довериться: разуму, который отказывался принимать возможность подобного, или чувствам, которые доказывали, что все это существует в действительности. В конце концов я уже почти готов был поверить: пережитое было частью какого-то кошмарного сна, то положение, в котором я находился, могло вызвать у меня галлюцинации или бред. Но потом произошло такое, от чего последние сомнения покинули меня.

Я достал из-под мышки коробок и пощупал спички. Они были совершенно сухими и твердыми. Спрятав руки в небольшую расщелину между камнями, я попытался зажечь одну из них. К моей неописуемой радости, мне это удалось с первого раза. Я зажег свечку и, в ужасе оглядываясь по сторонам, поспешил к римскому проходу. По дороге я снова наткнулся на ту лужу грязи, на которой видел огромный отпечаток, и остановился перед ней, пораженный тем, что предстало моим глазам. Теперь там было три таких же следа, огромных, нечетких и глубоких, что указывало на неимоверный вес оставившего их существа. И тут меня охватил дикий, безотчетный ужас. Пригнувшись, прикрывая ладонью свечку, я, обезумев от страха, бросился к пробитой в стене арке, спотыкаясь о камни, взлетел наверх, не замедляя бега, прыгнул через густые колючие заросли терна у входа и, задыхаясь, бросился на мягкую траву под мирным светом звезд. Кое-как отдышавшись, я пошел домой. Было три часа ночи, когда я вернулся на ферму. Сегодня я не нахожу себе места, меня постоянно бросает в дрожь. Пока никому ничего не рассказывал. Нужно быть осторожным – что подумают мои бедные одинокие хозяйки или необразованные крестьяне, если узнают о том, что случилось со мной? Нужно найти человека, который смог бы понять и что-нибудь посоветовать.

После невероятного происшествия в пещере я пролежал в постели два дня. Я не просто так уточняю причину, поскольку за это время со мной произошел еще один случай, который потряс меня почти так же. Я писал, что собирался найти кого-нибудь, с кем мог бы посоветоваться. В нескольких милях от фермы живет местный врач, некий доктор Марк Джонсон, к которому у меня есть рекомендательное письмо от профессора Сондерсона. Как только я пришел в себя настолько, что смог передвигаться, я поехал к нему и рассказал о том, что со мной случилось. Внимательно выслушав, он стал осматривать меня, причем особое внимание уделил рефлексам и зрачкам. Закончив, он отказался обсуждать мое приключение, сославшись на то, что это вне его компетенции, но вручил мне карточку некоего мистера Пиктона из Каслтона и посоветовал немедленно обратиться к нему и повторить свой рассказ в тех же словах. «Это именно тот человек, который может помочь вам», – сказал он. Я пошел на станцию и сел на поезд до Каслтона (это небольшой городок милях в десяти). Похоже, мистер Пиктон был человеком солидным, поскольку медная табличка с его именем красовалась на двери большого дома, расположенного на окраине города. Я уже собрался позвонить, но в последний миг что-то меня остановило. Зайдя в магазин по соседству, я спросил у продавца за прилавком, знает ли он мистера Пиктона. «Еще бы! – сказал он. – Это же лучший психиатр во всем Дербишире. Его психушка совсем рядом». Понятное дело, я тут же вернулся на вокзал, отряхнул прах Каслтона со своих ног и сел на ближайший обратный поезд, понося последними словами всех узколобых педантов, которым не хватает воображения понять, что в мире могут существовать вещи, с которыми этим слепым кротам еще не приходилось сталкиваться. Правда, теперь, немного успокоившись, я понимаю, что доктор Джонсон отнесся ко мне примерно так же, как сам я в свое время отнесся к Эрмитеджу.