Алан Милн - Загадки Альбиона

Вот как выглядел список подозреваемых в результате опроса:

1. Майкл Картер. Пил виски около одиннадцати, следовательно, у него алиби на 11.00, а на 12.00 алиби нет.

2. Роджерс. Но только в случае, если Джон Уаймен перевел стрелки часов и вырвал страницу из дневника. А зачем? Испугался, что его заподозрят? Он больше всех нуждался в деньгах и обсуждал с Амброузом, как заговорить о них с дядей.

3. Любой бродяга, но только с помощью Джона Уаймена. Маловероятно.

Почему Джон Уаймен не поставил часы на 10.30, на время, когда у него было алиби? Никакого смысла. Если исключить этих двоих, то остается Майкл Картер. Но тут пришла Дорис и заявила, что ошиблась насчет времени. Она, видите ли, заболталась с другой служанкой и отнесла виски в двенадцать часов.

Вечером я еще раз все обдумал, так как утром мне предстояло докладывать начальству. Сел в свое любимое кресло, раскурил трубку, поставил рядом бутылку и положил ноги на другое кресло.

Первым делом — часы. Убийца мудрил с часами, чтобы нас запутать. Что у нас есть? Отметина на левом запястье, надетые не на ту руку часы, вырванная из дневника страница. Ну и что? «Прекрасно, — подумал я. — Лучше не бывает! Убийца прекрасно все устроил».

Как же я сразу не догадался? Зачем убийце убеждать меня, что одиннадцать — неправильное время? Да затем, что оно правильное. Двойной блеф. Зачем надевать часы на правое запястье и делать вид, будто не осталось никаких следов? Конечно же, убийство произошло в одиннадцать, сколько бы мне ни твердили, что это не так.

Кто же мог его совершить?

Мистер Майкл Уаймен. У него нет алиби на 11.00. В 10.35 все из дома ушли, и он оставался один до 12.00, когда Дорис принесла ему виски.

Амброуз и Джон. У них тоже нет алиби на одиннадцать часов.

Я стал думать дальше.

Все указывало на то, что преступление совершил один из племянников. Если тот, кто это сделал, старался меня убедить, будто убийца должен иметь алиби на 11.00, то он не сомневался в его наличии. Только при этом условии он мог чувствовать себя в безопасности. А что получается? Майкл знал, где был Амброуз в 11.00? Нет. И Джон тоже не знал. Он не знал, где были все остальные в 11.00. Постой — постой: он не знал, где был Амброуз. А Амброуз?.. Я вскочил с кресла и крикнул:

— Амброуз!

Он заказал для Майкла виски на одиннадцать часов. Так он обеспечил алиби Майклу! В одиннадцать часов, как ему было известно, Джон ждал звонка. Алиби Джона. Ну кто мог предположить, что оба алиби не сработают? Амброуз! Сыщик — любитель. Он обратил мое внимание на отметину на левом запястье, на разбитые часы, на отсутствие страницы в дневнике. Он доказал, что убийство было совершено в двенадцать часов, когда все его братья, как назло, имели алиби! Амброуз!

Вот так, сэр. Если бы не мой сыщик — любитель, я бы ни за что не справился. Здорово он мне помог. Только что толку? Мы оба знаем, кто убийца, а доказательств-то никаких.

Арт Боуэн и я с головой зарылись в бумаги, когда вошла моя секретарша Пенни Топ.

— Ну, Пенни, что там?

— Господин Каммингс, в приемной женщина. Она хочет работать у нас.

Пенни положила заявление на мой стол.

— Хорошо, хорошо. Надеюсь, она не только что из университета… — И тут у меня глаза полезли на лоб. — Пятьдесят пять лет! — завопил я. — Какого черта?

Арт взял у меня заявление.

— Успокойся, Ральф. Не можем же мы выгонять людей только за то, что им больше лет, чем нам хочется. А вдруг старушка умеет работать?

Старик Арт у нас миротворец. Настоящий скаут.

— Ладно, — все еще неуверенно проговорил я. — Мэйбл Джампстоун. Большой стаж. Кажется, нам подходит. Хочешь задать ей пару вопросов?

— Конечно. Почему бы и нет? Давай вместе.

Вообще-то в нашей страховой компании так поступать не полагалось. Мы должны были по одиночке разговаривать с претендентами и нести за них персональную ответственность.

— Звать? — надменно спросила Пенни, выражая тем самым свое отношение к очередной кандидатке.

— Зови, Пенни. Давай сюда мисс Джампстоун.

Она вошла, улыбаясь и кивая головой, в черном костюме, вышедшем из моды, должно быть, еще до первой мировой войны. Пурпурную шляпку украшали пластмассовые цветочки. Старушка напомнила мне мою экономку Иду Крабтчи, чьей единственной страстью было гоняться в желтом «паккарде» за кошками.

— Привет! — громко сказала она, усевшись на стул.

Я смотрел на Арта, который весь подался вперед, забыв закрыть рот и выпучив от изумления глаза.

— Э… Мисс Джампстоун, — сказал я.

— Мэйбл, пожалуйста.

— Хорошо. Мэйбл. Мистер Боуэн, мой коллега.

Я махнул рукой в сторону Арта, который бормотал что-то малопонятное себе под нос.

— У вас очень интересная анкета, Мэйбл. Вы написали, что родились в Крикет — Крик, штат Каролина.

— Правильно, молодой человек. В доме Джона и Мэри Джексонов, — подтвердила она с гордой улыбкой.

Арт еще больше подался вперед.

— Джона и Мэри Джексонов?

— О да! Они разводили гладиолусы.

Он попытался улыбнуться. Молодец старина Арт.

— Да — да, конечно. Должно быть, я забыл. Дай мне анкету, Ральф.

Мэйбл и я смотрели друг на друга, и каждый раз, когда она мне подмигивала, я переводил взгляд на потолок.

Арт оторвался от анкеты.

— Вы проработали в страховой компании десять лет. Почему вы ушли?

Молодец Арт. Оказывается, он умеет ловить людей врасплох. Вот уж чего никогда за ним не замечал.

Мэйбл пожала плечиками.

— Молодой человек, вы когда-нибудь жили на севере? Совершенно другой мир. Холодный, пасмурный. Я не могла не уехать. Я сказала Гарри… Это мой муж. Он недавно скончался. Боже, упокой его душу. Ну вот, я ему сказала, что мы должны переехать сюда. Мистер Боуэн, вы не представляете, как я люблю солнце. Но вы, верно, никогда не бывали в Крикет — Крик, — прибавила она.

И это было правдой. Не думаю, чтобы Арт даже слышал о Крикет — Крик. У него вдруг сделался такой вид, будто больше всего на свете ему хотелось убежать и спрятаться. А Мэйбл весело кивала ему.

— Мэйбл, — сказал я, — вы должны будете содержать наши бумаги в порядке. Это нетрудно. У нас ведь небольшая контора.

— Вот как?

— Именно. Иногда вам придется печатать на машинке. Вы умеете печатать?

— О Боже, конечно! Хотите проверить?

— Да, да. Прекрасная идея. Сейчас отыщем машинку. Ты идешь, Арт?

— А как же! — усмехнулся он.

Мы вышли из конторы, и Арт шепнул мне:

— Держу пари, у нее не больше десяти слов в минуту.

Оказалось больше девяноста. Каретка летала взад и вперед с такой скоростью, что у Арта заболела шея.

Мэйбл вручила мне три страницы. Я не смог найти ни одной ошибки. Арт изучал каждую страницу так, словно искал отпечатки пальцев.