Аякко Стамм - Нецелованный странник

Когда девушка выбралась на берег, вся синяя от холода, с зелеными вкраплениями водной растительности в волосах и на коже, то скорее была похожа на вынырнувшего из пучины утопленника. К счастью, унесло её не так далеко, до избушки было метров пятьсот-семьсот, и Она, стуча зубами и скрючившись в три погибели от стужи, засеменила по направлению к спасительному крову.

Избушка представляла собой старое, слегка покосившееся и почерневшее от времени, но ещё прочное строение. Ни изгороди, ни обычных в подобной обстановке хозяйственных построек, ни даже бани рядом не было. Более того, дом не имел ни единого окна, и если бы не дурманящий запах свежеприготовленной пищи, то можно было бы подумать, что это одинокий заброшенный сарай. Она обошла его вокруг, и, обнаружив неприметную низкую дверь, вежливо постучала. Ей никто не ответил. Она постучала сильнее. Тишина. Тогда Она забарабанила кулаками, и дверь отворилась.

– Здравствуйте. Есть тут кто-нибудь? – прокричала Она в темноту.

– Ау! Есть тут кто живой?

Девушка вошла и ощупью двинулась вдоль стены. Вдруг её рука нащупала дверной косяк, сразу за ним теплую шершавую поверхность, напоминающую войлок, а ещё чуть дальше дверную ручку. Она потянула на себя, дверь распахнулась, и тут же в нос ударила волна того самого запаха, который она учуяла ещё на поляне, и который привёл её сюда.

– Здравствуйте, – ещё раз поздоровалась Она с тишиной.

Одурманенная ароматом, и не в силах больше терпеть, Она вошла в большую светлую комнату. Откуда лился свет, девушка не понимала, он просто был и всё. Впрочем, занимало её сейчас совсем другое. Слева возвышалась громадина русской печки, за которой стоял длинный дощатый стол. Рядом, вдоль стены тянулась широкая массивная скамья. На столе, как бы в ожидании, были разложены яства: нарезанный крупными ломтями свежий, только из печи белый хлеб, миска, наполненная с горкой дымящейся и лоснящейся от масла картошкой, цельный, изжаренный на углях цыпленок, колесо домашней колбасы, горка крупных, как голова пионера, красных помидоров и глиняная крынка, наполненная белым, как снег, молоком. Всё это издавало такой аромат, что Она, забыв о приличии и правилах хорошего тона, набросилась на еду, как дикая пантера на зазевавшуюся косулю.

Через каких-нибудь пять минут на столе осталась только пустая посуда да крошки, а насытившаяся пантера, разомлев от обилия вкусной и здоровой пищи, и устав от долгой, изнурительной охоты, свернувшись калачиком прямо на широкой скамье, мирно сопела, мурлыча себе под нос тихую кошачью песенку сна.

Ах, как сладко Она спала. От усталости, накопившейся от всего пережитого, не осталось и следа. Не было ни тревоги, ни беспокойства за своё будущее, ни ещё недавнего чувства какой-то гаденькой брезгливости от прикосновения похотливых лап служителя закона – всё растворилось в мягкой неге сна. Она проспала, должно быть, довольно долго, потому что чувствовала себя совершенно отдохнувшей и полной свежих сил. Казалось, её нежное девичье тело покоилось не на жёсткой деревянной скамье, а на мягких перинах в большой шикарной постели. Просыпаться не хотелось, но правила приличия заставляли встать, найти хозяев и извиниться за столь внезапное вторжение и воровски съеденный обед.

Она нехотя, еле-еле приоткрыла глаза, готовая увидеть перед собой нехитрую обстановку деревенского быта – печку, огромный, крепко сбитый дощатый стол, ещё какую-нибудь естественную в данной ситуации утварь … и вскочила от неожиданности как ошпаренная.

Похоже, кто-то неведомый решил поиграть с ней в какую-то непонятную, неизвестную ей, полную сюрпризов и розыгрышей игру. Накануне Она, сиганув с балкона посреди Москвы, каким-то образом очутилась на лесной поляне жива и невредима. Теперь сидела на огромной, мягкой кровати, застеленной нежным, как пух, белоснежным бельём, посередине большой спальни, обставленной шикарной мебелью и более похожей на будуар взбалмошной герцогини, чем на спальню в старом деревенском доме из российской глубинки. Озираясь по сторонам с раскрытым от удивления ртом, Она увидела большое, выше человеческого роста напольное зеркало, расположенное прямо напротив кровати. Но когда в зеркальном отражении Она узнала себя, пришлось изумиться ещё больше. Дело в том, что на ней не было никакой, даже самой условной одежды, даже трусиков. Машинально прикрывшись одеялом, Она ещё раз, более тщательно осмотрела комнату, ища кого-то, кто перенёс её сюда, раздел и уложил в постель, причем так аккуратно, что Она ничего не почувствовала. Ей стало как-то неловко при мысли, что некий мужчина (то, что это был мужчина и довольно сильный, казалось совершенно очевидным), осторожно, чтобы не разбудить, снимает с неё верхнюю одежду, затем топик, медленно стягивает трусики и совершенно нагую укладывает в кровать. Она живо представила горящие похотью глаза, дрожащие от вожделения руки, тонкую струйку слюны, стекающую из полуоткрытого рта… Ну и самообладание у него, держать в руках такое тело, молодое, свежее, горячее, и не воспользоваться. А может…? Нет, тогда бы уж Она точно проснулась. А если её усыпили, подсыпав в еду наркотик, и надругались над бесчувственным, беспомощным телом? Что-то тут не так, непонятно как-то всё, странно и страшно. На всякий случай, Она ещё сильнее укуталась в одеяло, с утроенным вниманием вглядываясь в интерьер. Осмотр комнаты ничего не дал, Она никого не обнаружила, не увидела так же и своей одежды. Да вообще никакой одежды в спальне не было.

– Эй… – проговорила Она негромко. – Есть тут кто-нибудь?

Ей никто не ответил.

– Эй, хозяева, отзовитесь, – произнесла Она уже громче.

– Ау! Что за глупые шутки? Хватит играть со мной, кто тут есть, отзовитесь, это уже не смешно! – прокричала Она во весь голос.

Но в доме царила полная тишина. Ни один звук не доносился до неё, и это было, по меньшей мере, странно, ведь кто-то же всё-таки перенёс её сюда, раздел и спрятал одежду. А может и правда, никого нет дома. Добрый хозяин (уж очень хотелось, что бы он оказался добрым), пока Она нежилась в постели, ушёл рано утром на работу или ещё по каким делам, скоро придёт, и тогда всё выяснится. А пока его нет, нужно найти хоть что-нибудь, прикрыть наготу и прибрать тут за собой. А лучше всего, убежать отсюда подобру-поздорову от греха подальше.

Несколько осмелев, Она вылезла из-под одеяла, тихонько, на цыпочках подбежала к большому резному гардеробу, стоящему возле стены, и потянула за ручку. Дверца беззвучно раскрылась, и Она увидела белое, как снег, легкое и воздушное, как облако, чудесное по красоте и изяществу подвенечное платье, достойное самой королевы. Невольно отступая, Она залюбовалась этой красотой настолько, что забыла о том, что находится в спальне чужого дома абсолютно нагая. Отражение в зеркале вернуло её к реальности. Она заметила, что вчерашнее купание не добавило её внешнему виду блеска и очарования. Тело её было грязным и пахло тиной, на голове колтун из всклокоченных, слипшихся волос, а под глазами чернели большие круги от размазанной туши.