Леонид Гришин - Верность

Меня ещё некоторые пытались таким образом затащить в постель. Один, правда, симпатичный был преподаватель. Это когда уже спецпредметы пошли. Он попытался, но я уже опытная была, сказала ему, что если не хочет евнухом стать и с разбитой рожей ходить, то пусть и не пытается. Причём это было сказано так, что ещё несколько студенток слышали. Очевидно, это его унизило и оскорбило.

Я, естественно, продолжала делать упражнения, иногда приходила в спортзал. Преподаватель мне ещё несколько приёмов показал, я их отрабатывала добросовестно.

А однажды, когда я поздней осенью возвращалась домой, мне нужно было пройти через тёмный двор. То ли от этих занятий, то ли от постоянного напряжённого состояния я почувствовала, что меня там подстерегает опасность. Причём я же ничего не видела, но чувствовала всем телом. Из двора выходили какие-то двое. За ними шли ещё кто-то в паре. Я сразу представила, что вот один сейчас отстанет, второй поставит мне ногу, и вместе они меня куда-нибудь утащат. Я испугалась, но пошла. Всё действительно так и произошло. Но в тот момент, когда один из них подставил мне ногу – того я сразу ударила в пах, а тот, который должен был меня толкнуть, в другое место получил. Оба свалились. Я повернулась к тем двум, которые должны были меня подхватить и тащить. Они опешили, что их два дружка свалились. И вдруг среди этих вижу того преподавателя, которого раньше предупредила. Я ему так и говорю:

– Я же вас предупреждала.

И наношу хороший удар от всей души! И его товарищу заодно. Они с воем свалились. А я спокойно пошла домой.

Через день я его встретила, поинтересовалась, как себя чувствует, а он ответил:

– Ты, сучка, поплатишься за это!

И в самом деле, чуть не поплатилась. Я вела себя осторожно, но осенью темнеет очень рано… Всё равно приходится идти домой через плохо освещённые дворы. Поджидали меня опять двое, но теперь уже с ножом. Не сам преподаватель, а, очевидно, кого-то нанял. Но у меня уже было много отработанных приёмов, так что хоть я и испугалась, но и из этой ситуации вышла нормально…

– Вот такие случаи были. А почему, как вы говорите, я себя так сохранила? Не знаю, мне кажется, это из-за упражнений, которые я делала по самиздатовской книжке. Они сохраняют здоровье, закаляют тело, хотя сами по себе очень простые. Они рассчитаны на работу мышц, дыхания, внутренних органов. Каждое утро, после того как сделаю упражнения, чувствую себя словно очищенной от шлаков и прочего. И даже от скверных мыслей. Быть может, такой образ жизни и поспособствовал тому, что я, по вашим словам, «законсервировалась»…

Я слушал её и думал: «Редкий у неё образ жизни, как у йогов…».

– Ты йогой занималась? – спросил я.

– Не знаю, можно ли назвать мои утренние и вечерние упражнения йогой… Но то, что он меня обучил боевому искусству – это точно. С несколькими теми приёмами, которыми я свободно владею, сейчас каратисты выступают. Но некоторые приёмы, которым он меня обучил, я ни разу не встречала нигде. Если бы мне пришлось выступать против каратиста, то я бы, наверное, их чемпиона уложила. Но у нас был уговор: не применять и не показывать – только в целях самообороны.

– А почему ты замуж не вышла?

– Я любила одного человека, – посмотрела она на меня. – Я же говорила, что девочкой была влюблена в Элкиного отца, так это и осталось на всю жизнь. Но он уехал, когда мне ещё восемнадцати не было. А потом просто не знала, не могла представить кого-то рядом с собой.

Майя вздохнула.

– Подожди, Петрусь, ты же говорил, что она выходила замуж? За Кретова, что ли?

Тут она громко рассмеялась. Интересно было слышать раскаты её смеха над прудом. У неё был очень необычный смех.

– Я?! За Кретова? Замуж?! Ну вы даёте, ребята! – она перестала смеяться. – Да, я помню, мне тоже говорили, будто я собираюсь за него замуж. Нет, такого и быть не могло!

Брат принёс ещё чаю, разлил, мы ещё выпили.

Говорили о погоде, о планах на завтра, кто на какое место встанет ловить. И Майе выделим место, чтобы на равных с нами ловила. Подошло время ко сну, и Майя ушла в машину, а мы пошли в палатку.

Утром брат стал будить нас с Петрусем.

– Хватит дрыхнуть! Всю зорьку проспите! Рыбаки, тоже мне. Приехали на рыбалку спать!

Так не хотелось нам тогда вставать! Обычно я просыпаюсь в шесть часов, а сейчас ещё нет пяти, но какой чистый свежий воздух! Но надо подниматься, всё-таки приехали на рыбалку.

Мы с Петрусем встали. В прудах мы не умывались, так как они сплошь заросли, дно илистое, поэтому мы обычно берём с собой пятилитровые пластмассовые канистры с водой. Таким образом мы умывались, чистили зубы. Отошли от нашего табора в сторонку, Петрусь полил мне, я ему, умылись и пошли к столу. Брат уже вскипятил чайник, разложил продукты, поставил кружки.

– Надо будить Майю, а…

Дальше не проговорил ни слова. Мы взглянули на него, а он застыл с открытым ртом и смотрит куда-то в одну точку. Мы проследили за его взглядом… Вот это картина! Очевидно, у нас было такое же глупое выражение лиц, как у брата. Мы увидели, что в лучах восходящего солнца стоит Майя. Но как стоит? Она застыла на одной ноге, стоя к нам спиной. Вторая нога поднята вертикально вверх, руки тоже подняты. Как она стоит так? Я вспомнил, что, когда работал в Индии, однажды был в Джайпуре. Ради интереса посещал все храмы и около одного храма видел йога. То ли он тренировался, то ли ещё что делал, но стоял точно в такой же позе, причём довольно долго. Я подошёл поближе (он меня не видел) и размышлял: «Как так можно стоять? На одной ноге, вторая нога и руки поднята вверх, и так стоит, не шелохнётся. Наверное, всё-таки какие-то колебания у него есть?» И я встал так, чтобы между йогом и деревом был небольшой просвет. Думал, что замечу движения, но он сохранял полную неподвижность. И вот сейчас точно так же стояла Майя, выполняя такое же упражнение, и тоже без каких-либо колебаний.

Опомнившись (вроде как неприлично смотреть так открыто), мы стали своими делами заниматься.

– Давайте позавтракаем, а Майя потом, – предложил брат.

– Да как-то неудобно. Давайте сейчас закидные поставим, может, она к тому времени закончит свои упражнения… – ответил Петрусь.

Предложение было принято, мы разбрелись по своим местам ставить макушанки. Не знаю, как они, а я искоса поглядывал на Майю. Очевидно, это и были те упражнения, которые ей завкафедрой дал. Я в каждом упражнении замечал какие-то элементы, которые выполнял тот йог в Индии. Я много в Индии видел йогов. Они приезжали к нам на ГЭС, давали выступления, иногда с шарлатанскими трюками, а иногда с такими вот упражнениями. И некоторые из тех упражнений я видел теперь в исполнении Майи.

Поставили мы закидные, пришли к столу, и я сел так, чтобы хоть искоса её видеть. Петрусь понял мою уловку, сел точно так же, поэтому брату пришлось сесть спиной и лишиться возможности подсматривать. Мы разлили чай, потихонечку отхлёбывали, ожидая, пока она закончит свои процедуры. Когда она закончила, то подошла к нам и попросила: