Елена Мищенко - Через Атлантику на эскалаторе

Что ж, давайте попробуем стать вместе с ним на первую ступеньку эскалатора. 1956 год – год памятный для всех архитекторов, как лысых, так и волосатых.

Великие беды обрушились на седовласые головы архитектурных мэтров и рядовых архитекторов. Вся страна в едином порыве бросилась на борьбу с архитектурными излишествами и архитекторами, их породившими. Зодчих проклинали за все беды – они оказались основными виновниками жилищного кризиса, а заодно причиной всех прочих неурядиц советской жизни. Их обзывали «шпилягами», присоединяя к этому различные эпитеты из неформальной лексики.

Никита Сергеевич Хрущев, развернувший эту вакханалию, посетил Киевскую сельхозвыставку – в простонародье «выпердос» (виставка передового досвiду). Он остановился перед павильоном овцеводства, украшенным барельефами и картушами, и под гром аплодисментов и громкий преданный смех собравшихся задал свой исторический вопрос:

– Какой баран запроектировал этот павильон для баранов?

Ольга Ивановна Филатова, добрейшая женщина и в то же время несчастный автор этого проекта, находившаяся в группе сопровождающих, бросилась вон, спасаясь бегством и чуть не получив на полном скаку инфаркт.

Академия архитектуры начала трещать по всем швам. Архитекторы мгновенно забыли, что такое капители, картуши, карнизы, фризы и прочие, отвергнутые общественностью архитектурные шалости. Еще недавно незыблемые авторитеты – Жолтовский, Щусев и Фомин, были преданы анафеме. О Голосове, Леонидове и Весниных вспоминать пока не было велено. Такие имена как Корбюзье и Фрэнк Ллойд Райт несчастные архитекторы вообще боялись произносить, напуганные недавней кампанией борьбы с космополитизмом.

И вот, на хлябях всей этой неразберихи начал подниматься бледный гриб нового стиля советской архитектуры – оболваненные убогие панельные дома. Что будет дальше – нам было неясно. Шел 1956 год.

– А в этом зале вы увидите картины лучших современных русских авангардистов. Я их подготовил для ведущих аукционов – «Сотби», «Кристи» и других. Если у вас появится желание приобрести какие-нибудь картины, то мы с вами можем сделать неплохой дил – это выгодно и для меня, и для вас. Аукционы берут большой процент, и в связи с этим картина, купленная на аукционе, будет стоить значительно дороже.

Я сидел в уголке на диванчике и остался незамеченным. Мистер Питман двигался во главе маленькой группки из шести прилично одетых пожилых леди и джентльменов, и с большим увлечением вешал им эту лапшу на уши.

– За эти картины многие художники пострадали от существующего в России режима, так как они носят откровенно политический характер, что в значительной мере увеличивает их ценность. Вот, например, холст знаменитого художника Луканина, который называется «Ленин – наш вождь». Посмотрите, как блестяще написано копье и череп в его руках.

– А почему на картине изображен индеец? – удивилась пожилая дама.

– В этом же и есть весь смысл, как вы не понимаете. Раз его все называют вождь, значит он вроде анахронизма – вождь племени.

– А почему же он в галстуке? – не унималась дотошная дама.

– Это очень остроумно придумал художник – галстук, пиджак, а сверху пончо – облачение индейца. А копье и череп в руке – очень символичны. Эту картину ему с трудом удалось вывезти из России. Советую о ней подумать. А вот картина популярного художника Тыняева: «Это мне подходит». На ней изображен Хрущев, выбирающий себе туфли у сапожника. Он бьет туфлем по столу. Как вы помните, он так себя повел на ассамблее ООН – снял туфлю и бил ею по столу. Вот он и выбирает себе прочную обувь.

Небольшая стайка любителей живописи прошла мимо меня и двинулась дальше.

Иногда, действительно, выбираешь обувь странным образом», вспомнил я. Однажды я зашел в обувной магазин на Дерибасовской в Одессе. На прилавке лежала роскошная английская туфля. Я спросил стоимость. Цена была весьма приемлемая и размер тоже. «Я беру», – сказал я продавцу. «Это вы говорите за этот туфель? А какой бы вы хотели – правый или левый?» – последовал странный вопрос. «Оба». «Не морочьте мне голову. Вы что, не понимаете, что это для инвалидов? Где это, интересно, вы видели, чтобы классные английские туфли стояли просто так на прилавке!». «Для каких это инвалидов?» «Ясно для каких, у кого одна нога». Оказывается, цена относилась тоже только к одной туфле.

…К этому времени вся компания переместилась к моему триптиху. Тут мистер Питман увидел меня и расплылся в улыбке.

– Это триптих, посвященный одному из самых страшных событий в истории антисемитизма в России – делу Бейлиса. Я думаю, вы слышали о нем. На среднем полотне изображен этот ужасный судебный процесс, а на крайних показан погром. Вы видите слово «погром» – оно по-русски и по-английски произносится одинаково. Бейлис был очень-очень бедный человек.

– А кем он был? – спросил пожилой джентльмен.

– Кем он был, мы сейчас можем спросить у автора, который совершенно неожиданно оказался здесь. Знакомьтесь, пожалуйста. Так кем был знаменитый Бейлис?

– Он был бухгалтером на кирпичном заводе, – прокомментировал я.

– Почему же он был таким очень бедным? – поинтересовался господин в ермолке.

– Зарплату задерживали.

Выплачивали весьма нерегулярно, – произнес я накатанную фразу Александра Ивановича Корейко. – А профсоюз бездействовал.

– Да, да, я об этом слышал, у них и сейчас так делают.

Не видя особого энтузиазма слушателей, мистер Питман перешел к следующему полотну.

– «Три богатыря» – Маркс, Энгельс и Ленин.

– А почему они на лошадях? – не переставали удивляться посетители.

– Это такая символика. Они здесь изображены в сатирической форме трех богатырей из старинной русской легенды. Только в руках у них вместо мечей книги. У Маркса, например, «Капитал».

– А кто это справа, с бородкой и в ермолке? – не унимался правоверный еврей. Мистер Питман опять обернулся ко мне.

– Это Ульянов, он же Владимир Ильич Ленин, он же Алеша Попович, – сказал я, включаясь в игру.

– О’кей! Я, кажется, понял, – сказал догадливый еврей. – Это псевдонимы для конспирации.

В это время посетители переместились в конец зала, где висел холст «Русская баня». В клубах пара прорисовывались обнаженные фигуры. Эта картина несколько оживила приунывшую компанию.