Елена Мищенко - Через Атлантику на эскалаторе

Это меня всегда удивляло в Америке. В огромных малопосещаемых магазинах работали эскалаторы и были открыты все двери. Я робко пробовал какую-нибудь боковую незаметную дверь – а вдруг заперта. Не тут-то было! Нет на них хороших завхозов, так тщательно заботящихся, чтобы открыта была только одна дверь или даже половинка, дабы посетитель почувствовал всю трудность проникновения в доверенное ему заведение.

Но больше всего меня умиляли в этом зале полированные металлические полосы в полу. Я никак не мог понять их функции, пока мне служитель не объяснил, что это головки рельс, оставшихся от бывшего вокзала – архитектор очень трепетно отнесся к этой реликвии. Отсюда эспланада вела в огромный Конвеншн-центр. Посетив его роскошный туалет, отделанный мрамором, хромированными деталями и многочисленными зеркалами, я вышел на Арч-стрит, где сразу же попал в шумную толпу. Здесь начинался Чайна-таун. По улице шла мощная манифестация китайцев и примкнувших к ним негров против строительства стадиона на месте Чайна-тауна. Митинг был, очевидно, несанкционированным, так как прибыла полиция, и проходил весьма бурно. Я решил тут же смыться. Иди знай, прижмут тебя к стене, наденут наручники, и потом доказывай, что ты не китаец.

Эти неприятности в жизни города происходили весьма часто. Градостроители по неизвестным причинам покинули город, Союз архитекторов занимался своими денежными делами, и администрация делала, что хотела. В основном все крупные объекты они старались построить вокруг Сити-холла. Сейчас шла эпопея со стадионом, для чего решили снести кусок Чайна-таун. В это же время в центре, на этой же многострадальной Арч-стрит, строилась огромная тюрьма, мимо которой я проходил. Может быть, это специально, чтобы постоянно напоминать городским властям, что от тюрьмы да от сумы не следует зарекаться. Но чиновники предлагали другую версию – оказывается, так проще и технологичнее. Тюрьма рядом с судом, и не надо возить подсудимых на большие расстояния, а то ведь могут сбежать. Суд размещался тут же, в одном здании с музеем скульптуры Луис Невелсон – Первой Леди Американской Скульптуры. Какие тут были технологические связи, непонятно. Зато газеты с восторгом сообщали, что в этой тюрьме самая лучшая библиотека среди всех тюрем, самый лучший просмотровый телевизионный зал и спортивные помещения. Создавалось впечатление, что это реклама, что правопослушных граждан заманивают совершить правонарушение, чтобы попасть на этот роскошный курорт. Много чего накуролесили в центре славной Филадельфии. Но я уже добрался до Independence Square и вспомнил о своем новом заказе. Я стал обмерять шагами арки, пока мои упражнения не вызвали определенный интерес у полицейского. Пришлось ретироваться.

Ровно через неделю, как мы и договорились, я прибыл к мистеру Питману с эскизами. Книгу лучших людей Америки я не нашел, но зато обнаружил в библиотеке два огромных тома по ландшафтной архитектуре, автором которых был мистер Бейкон. Он, действительно, был крупным специалистом, и я проникся к нему глубоким уважением. Когда я появился у мистера Питмана, мистер Бейкон был уже там. В своих рисунках я, естественно, не ограничился одними героями Марка Твена. Я сделал архитектурные эскизы, перепланировал площадь, предусмотрел оригинальный обелиск с видовой площадкой наверху, с видом на реку Делавер и на штат Нью-Джерси. Мистер Питман кричал «Wow! Great!» и лихорадочно подсчитывав доход, который может принести видовая площадка с кафетерием. Но мистер Бейкон отнесся к этому спокойнее. Он сказал, что архитектура – это его забота.

Зато когда появилась перспектива с аркой города Сен-Луис на заднем плане, с рекой и корабельной палубой на переднем и с группой, состоящей из Тома Сойера, Пегги, Геккльбери Финна и бабушки, читающей им библию, сердце ветерана архитектуры дрогнуло, и он уронил слезу. Я уже немного освоился с проявлением эмоций мистера Бейкона. После этого он осведомился, уж не родился ли я на Миссисипи. Я ответил, что родился я на Днепре, что, в сущности, почти одно и то же. Это его вполне удовлетворило. Презентация была назначена через неделю. Готовил ее мистер Питман в той самой галерее Луис Невелсон, что примыкала к суду.

Мне это показалось знаменательным. Известный американский скульптор Луис Невелсон, урожденная Лия Берлявская, родилась в Переяславе, в семье Исаака Берлявского и Минны Левин. Она познала все тяготы, которые испытывает эмигрант, прежде чем вырваться на самый верх в иерархии творцов изобразительного искусства, и стала Первой Леди Американской Скульптуры. Она была красивой, талантливой и весьма экстравагантной женщиной. Ее жизнь – это удивительное чередование взлетов и падений, бесчисленных любовных приключений и полнейшей преданности искусству. Она ни в чем себе не отказывала: ни в мирских развлечениях, ни в безудержных творческих порывах. Она была певицей, художником, скульптором, дизайнером. Она училась в Германии и во Франции.

Еще в молодости она написала на дверях своей мастерской, размещенной в бейсменте, «Здесь живет великая художница», и это ее предначертание свершилось. В 1982 году в торжественной обстановке Президент США Рональд Рейген вручил Луис Невелсон Золотую медаль искусства, высшую награду, присуждаемую художникам Америки. Ее работы находятся в крупнейших музеях мира. Ее именем названа площадь в Нью-Йорке – Луис Невелсон Плаза. В Филадельфии есть постоянно действующая галерея Луис Невелсон. В ней и должно было проходить наше предстоящее мероприятие.

Мы прибыли к зданию галереи Невелсон (оно же здание суда) на площади Independence Sqrnre за полчаса до начала презентации. Там уже были мистер Питман и мистер Бейкон. Мистер Питман сидел на бордюре газона, обложенный горой цветных бумажек. Мистер Бейкон был неузнаваем. На нем был отличный серый костюм и под кадыком размещалась большая голубая бабочка. Он выглядел как настоящий мэтр, в глазах читалось вдохновение, он был на большом творческом подьеме.

– Сегодня на презентации будет три канала телевидения и представители четырех газет, в том числе, Philadelphia Inquirer, – радостно сообщил мистер Питман. – А вот это флаеры, – он передал нам пачку бумажек разных цветов. – Я их сам составил. Здесь данные об авторах, а здесь – описание проекта, которое вы мне дали, мистер Бейкон.

Мистер Бейкон взял пачку флаеров и начал читать:

– Борщ с Бейконом. Что это значит?

– Правда, остроумно? – спросил, заливаясь смехом, мистер Питман. – Это привлечет журналистов, это будет сенсацией. Есть такое знаменитое блюдо «борщ с бейконом». Читайте дальше.