Александр Штейнберг - Кавказская Одиссея и граф Николаевич

На следующей встрече Грег нам продемонстрировал, какой роскошный альбом он купил для фотографий моих работ. Мы удостоились чести быть представленными его невесте, огромной дылде на голову выше его. Они были веселы, они смеялись, предчувствуя выгодный «deal».

У американцев свое понятие юмора, у нас свое. Наш хороший анекдот не вызывает у них никаких эмоций, нам же довольно трудно воспринимать американский юмор. Когда Грэг представлял свою невесту, он сказал:

– Это дама, которой я подарил свое сердце.

– Лучше бы ты подарил мне свой кошелек, – ответила прямолинейная дама.

Все семейство смеялось по поводу этой шутки полчаса, и потом неоднократно повторяло ее.

– Ее родственники, между прочим, живут в Мексике, – доверительно сказал Грэг, – если у нас все пойдет хорошо, мы все вместе поедем в Мексику, там есть богатые люди, которые любят живопись. Вы оплачиваете, я организовываю.

Следующие наши встречи носили странный характер. Он нам назначал свидания, но дома его не оказывалось. Мамаша нам сообщала, что он пошел играть в гольф, и там у него проблемы. Гольф он считал высшим признаком аристократизма, а игра в гольф, по его мнению, освобождала его от всех обязательств. «Вы же понимаете, какие там собираются игроки. Это как раз те люди, которые нам с вами нужны».

Мы этого не понимали, и после третьей бесплодной поездки сообщили ему, чтобы он приготовил мои работы, иначе у него будут неприятности.

Через несколько дней он позвонил:

– Вам крупно повезло. Скоро состоится большой престижный аукцион в отеле «Мариот». Я уже приготовил заявку. Привозите мне срочно картину Shabbat Dinner. Жду.

Картину мы привезли. Это был большой натюрморт со столом, накрытым старинным серебром, с фруктами, бокалами и свечами.

– Видите, я же говорил, что сделаю вас богатыми и знаменитыми. Аукцион в воскресенье. Я вам перезвоню в понедельник.

В понедельник он, конечно, не перезвонил, и мы позвонили ему сами. Я все время говорю «мы», так как только моя дорогая супруга Леночка могла с ним общаться. Во-первых, я многого не понимал, во-вторых, он без конца врал, и это раздражало.

Когда он понял, что это мы, он заверещал, заблеял:

– Congratulations! Поздравляю! Ваша картина пользовалась большим успехом. Она одна ушла за три стартовых цены. Это – победа! Это – признание!

– Спасибо, спасибо. А когда мы сможем получить деньги?

– Какие деньги?! Это же благотворительный аукцион. Разве я вам этого не сказал? Нет, я точно говорил, это вы просто не поняли.

– Если бы вы сказали, мы бы не отдали картину. Мы не настолько богаты, чтобы заниматься благотворительностью.

– Вы просто ничего не понимаете в этих делах. Это необходимо, это самая лучшая реклама. О вас теперь знают многие люди, связанные с этим бизнесом. Такая реклама – и почти бесплатно.

– Ничего себе бесплатно!

– Вы еще будете меня благодарить.

Время благодарности наступило гораздо быстрее, чем думал Грэг. Через две недели к нам попал в руки красиво оформленный буклет этого аукциона, прошедшего в отеле «Мариот». Там, действительно, была моя картина, была приведена ее стартовая цена и указано, кто совершил donation, то есть пожертвование. Оказалось, что этим человеком был не я, а Грэг. А это означало, что он будет списывать со своих налогов сумму от продажи этой картины. Мы позвонили Грэгу и попросили о встрече.

Когда мы приехали к нему, он нас встретил весьма приветливо, но когда мы показали ему каталог, его приветливость как рукой сняло.

– Что же это получается, Грэг? Вы, оказывается, занимаетесь пожертвованием чужой собственности.

Мистер Грэг был опытный юрист. Он знал, что совершает уголовно наказуемый поступок. Он побледнел, потом позеленел. У него началась истерика. Он постоянно выкрикивал.

– Вы меня бьете ниже пояса! Вы меня бьете ниже пояса!

Других аргументов он привести не мог. Мы забрали все мои работы и отвезли домой. Он помогал укладывать их в машину и все время робко спрашивал, что мы собираемся делать. Мы позвонили в офис, организовавший благотворительный аукцион, и объяснили, что произошло.

– Приносим вам свои извинения, – сказал клерк. – Вы можете подать в суд на Грэга, но вернуть картину, к сожалению, уже невозможно. Я отдам распоряжение, чтобы сейчас же оформили все документы.

Через пару дней мы получили письмо с извинениями и большими благодарностями за нашу благотворительную акцию, которую случайно приписали другому. Подавать на него в суд было бессмысленно, так как его бы наказали, но мы бы от этого ничего не выиграли, а юристу пришлось бы платить.

В дальнейшем мы несколько раз встречали Грэга. Он бросался к нам с поцелуями, очевидно за то, что мы не дали ход этому делу. При этом он что-то опять бормотал насчет «богатых и знаменитых».

После этого мы охладели на время к различным representatives. Зато нам удалось организовать несколько выставок – в профессиональных галереях, в City Hall, в банках, клубах и синагогах. Иногда приходилось везти картины на довольно большие расстояния и даже в другие штаты. Это было не очень приятно, тем более что открытие, закрытие выставок и встреча с автором проходили по вечерам. Но я привык ездить на машине на дальние расстояния и по разным дорогам еще с давних шестидесятых. Одна из таких первых поездок была на Кавказ.

Приближался очередной отпуск. Мои друзья – Инна Немчинова и ее супруг Эдик предложили нам со Светой отправиться с ними за компанию на Кавказ на их машине. Инна – моя близкая приятельница, была страстной путешественницей и нашим неизменным штурманом, Эдик – большой автолюбитель. Машина, по тем временам, была надежная – «Москич-407» с двигателем от 412. Сели за разработку маршрута. Вариант, предложенный Эдиком, был невероятно обширен: и Ростовская область, и Северный Кавказ, и Дагестан, и Азербайджан, и Горный Карабах, и Нахичевань, и Армения, и Грузия, и чего там только не было. Мы пытались его сократить. Но натолкнулись на дикое сопротивление автора. После длительной борьбы маршрут был утвержден, и, следует признаться, в нем почти все осталось. Мы расписали его по дням без скидки на непредвиденные обстоятельства.

После этого началась новая борьба. Я объявил себя специалистом по упаковке багажа. Но когда Эдик выложил все, что он хочет с собой взять, я понял, что это нереально, так как он просто решил уложить в багажник вторую машину, разобранную на запчасти. После длительных баталий удалось уговорить его взять один скат, а не два, отказаться от таких громоздких частей, как элементы коленвала и рессор. Но мы прекрасно понимали, что лучше пожертвовать своими фраками и вечерними платьями, чем любой запчастью.