Октав Панку-Яш - Уполномоченный по срочным делам

хлеб. Где хочешь, хоть из-под земли вырой. Можно и без родинок… И все в полном составе шагайте в пекарню «Люкс».

Несколько человек он послал на помощь командам, расчищавшим рынок, а женщину с распущенными волосами усадил в телегу и направил в оставленный гитлеровцами склад медикаментов за бутылью с йодом.

— Посмотри, может быть, раздобудешь по дороге несколько простынь для бинтов. Люди рвут рубахи, а это никуда не годится. Мало рубах — много вшей… Непременно достань простыни.

Женщина, видно, хотела спросить, где их взять, но он опередил ее:

— Всюду, где возможно, или, вернее, где невозможно. Я уверен, что, где будет можно, ты их прихватишь наверняка…

Разговаривая с женщиной, он успел ухватить за рукав какого- то мужчину, поспешно выходившего из дверей, и крепко держал его, пока не отъехала телега.

— Куда? — спросил он его.

— В примарию… Мы составляем списки уличных патрулей, а у нас

нет ни клочка бумаги.

— Брось ты эту бумагу. И так-запомним. Не велика беда, если к тому, о чем мы не должны забывать, прибавится несколько строчек фамилий. Ты умеешь петь?

— Что?

— Не притворяйся, ты прекрасно _слышал: умеешь ты петь?

— Не особенно-то… голоса нет.

— Придется срочно найти. Лети на улицу Святого Андрея. Номер дома я не помню, но ты легко найдешь его по крикам. Мы поместили там детей потерявших родителей. У некоторых родители убиты, другие просто потерялись. Накорми их, вымой и сделай так, чтобы у тебя осталось время спеть им. Послушай меня, голос-то ты найдешь, а вот с продуктами и мылом будет потруднее.

— Мой брат охраняет макаронный склад.

— Очень хорошо. Попроси у него для детей. А после макарон спой им «Красное знамя».

— А как быть с мылом?

— Обойдешься. У тебя есть дети?

— Я еще не женат… Война помешала…

— Женись теперь! По пути успеешь. Да смотри, чтобы жена была настоящей хозяйкой и умела мыть детей.

Он обернулся и снова встретился глазами со мной.

— Ты все еще здесь?

— Все здесь. Жду, пока мне выдадут оружие.

— А что это за штука у тебя в руках?

— Проволока. Я протыкал ею покрышки на немецких грузовиках.

— Да ну?! Как тебя зовут?

— Валериу Дуцу.

— Зачем тебе другое оружие, Валериу Дуцу? Если ты с этим боролся против моторизованных войск, то без труда справишься с хулиганами. Отправляйся-ка ты на Красный мост и охраняй его. Там есть уже несколько парнишек. Советские солдаты восстановили взорванный гитлеровцами мост, и он должен остаться целым. Это во-первых. А во- вторых, останавливайте каждого, кто захочет войти в город или выйти из него. Спрашивайте, что они несут. Ясно?

Но меня нелегко было провести. Мысль о винтовке приковывала меня к месту.

— Что тебе не ясно?

— Один товарищ зашел в дом и попросил меня подождать. — Я еще надеялся, что электрик принесет мне оружие.

— Он, наверное, заблудился. Когда встретишь, поругай его. Сейчас не время для ожидания. Город еще никогда не был таким нашим! Теперь мы и примари, и пекари, и учителя, и доктора. А ты вздумал ждать… Хочешь, чтобы город остался без охраны?

И вот я уже пятый или шестой день охраняю мост и уверен, что человек впереди вереницы телег остановится при звуке моего голоса и при виде моего «оружия»…

На обожженном солнцем и давно не бритом лице, в маленьких, глубоко запавших зеленых глазах я прочел такую усталость, что невольно отступил назад, боясь, что человек упадет на меня.

— Документы? — он улыбнулся, разжав черные от пыли губы. — Документы? Вот они! — И показал палкой на остановившиеся за ним телеги. — Десять телег документов. Документы Молдовы!.. Мои собственные— документы бедного архивариуса — не стоят и ломаного гроша по сравнению с ними. Древние грамоты, архивы Молдовы… Я прятал их в лесах, пока стихнет огонь. И вот огонь прекратился…

— А теперь куда?

— Я везу их обратно в Яссы.

— Куда именно? Яссы велики.

— Мне дадут дом, куда сложить их…

— Дом? — мне стало смешно. — А вы знаете, что делается в городе?

— Теперь там спокойно. Как может быть иначе?

— Город разрушен… сгорел. Люди прячутся в подвалах…

Архивариус слегка покачал головой в запыленной соломенной шляпе, из-под которой торчали поседевшие волосы, и вздохнул.

— Э-хе-хе… пришлось-таки потерпеть и Яссам. Так, говоришь, по подвалам?

— У некоторых нет и подвалов.

— Даже подвалов! Ай-яй-яй! — и он снова покачал головой и вздохнул.

Только теперь он заметил, что старый каменный мост был разрушен.

— А я и не знал о мосте. Вернее, я ничего не знал. Три недели прятал эти телеги. Нелегко пришлось. Люди голодные, лошади голодные. В Бырнове они разгрузили телеги прямо на дороге и хотели меня бросить там. Теперь все позади. Добрались-таки до Ясс. Только бы убедиться, что эти бумаги в четырех стенах И…

— Трудно будет!

— Труднее, чем было, не будет! Найдется какое-нибудь помещение.

— Черта с два! Если неоткуда взять. Дом… Нету домов! Вот тебе крест, даже пускать вас в город не хочется! Напрасно будете людям голову морочить. Лучше разгружайте-ка здесь эти бумажки, а телеги нам пригодятся. В Балтаць лежит картошка, а привезти ее не на чем. Бумагой не наешься. Вы, по крайней мере, сделаете патриотическое дело.

У старика задрожал подбородок. Он вынул из кармана тряпку и прижал ее к глазам. Палка выскользнула у него из рук, я поднял ее и протянул старику.

— Спасибо, молодой человек… С ней я дотащился сюда, с ней пойду и дальше. Не можете ли вы объяснить мне, к кому лучше пойти?

В его дрожащем голосе, в глазах, в том, как он сжимал палку, я заметил что-то, глубоко взволновавшее меня.

— Пошли со мной! Пусть едут за нами.

По пути любопытные прохожие спрашивали, что мы везем в телегах. Мне стыдно было отвечать. Когда хлеб доставляли на повозках для мусора, когда трупы приходилось таскать на спине, когда в голодный город не на чем было привезти картофель, я шествовал по улицам Ясс во главе обоза из десяти телег с бумагой. Я досадовал на себя за проявленную слабость и не. раз готов был остановить всю процессию и выбросить бумаги.

Когда мы добрались до штаба «Патриотической обороны», я оставил своего спутника на улице, а сам вошел в ворота. В дверях я натолкнулся на уже знакомого мужчину с перевязанной рукой.

— С кем я могу поговорить по очень срочному делу? — спросил я, забыв даже поздороваться.

— Нет таких срочных дел, которые нельзя было бы разрешить, сказав раньше здравствуйте.

— Здрасте!

— Что у тебя стряслось? Я уполномоченный по срочным- и менее срочным делам. Слушаю тебя.

Я поспешил сообщить, что раздобыл десять телег.

— Порожних?

— Все равно что порожних. Они полны бумаги.

— Какой бумаги? Для ловли мух?

— Какой-то хлам. Архивы.