Наталья Костюк - Детдомовские рассказы

Зинаида ждала ответа. Отмалчиваться долее не имело смысла.

— И что на этот раз? — вяло спросила Светлана Анатольевна.

Она прекрасно знала, что на этот раз Зинаида собирает деньги ко дню рождения бухгалтера гороно. Дорогой подарок уже давно был куплен приглашенной на юбилей детдомовской администрацией. Но расходы на его покупку, как обычно, надлежало возместить и всем остальным членам педколлектива. Светлана Анатольевна мучительно соображала теперь, как бы не сдать деньги не заметно для Зинаиды.

— Ватоливна, геньги! — протянул руку настырный Мишка.

— Уйди, Мишка, не то дам! Только не шнурок, а по одному месту. Уйди, не крутись под ногами! — в сердцах вскрикнула Светлана Анатольевна и вновь погрузилась в тягостные свои думы.

— Сдавай, сдавай деньги, подруга, — всё ещё миролюбиво посоветовала Зинаида, — тебе же лучше будет.

— И чем же это, интересно, мне будет лучше? — изумилась Светлана Анатольевна. — В прошлый раз тоже деньги сдавали все поголовно, а на своё новоселье директриса пригласила только членов профкома по твоему же списку. И мне от этого было лучше?

— Тебе досадно, что меня пригласили, а тебя за твои деньги — нет? — начала терять терпение Зинаида и вплотную приблизилась к Светлане Анатольевне. — Карьере моей завидуешь?

— Ой, если я завидую твоей карьере, то ты — моему небывалому уму и красоте неземной, — необдуманно парировала Светлана Анатольевна.

Зинаида иронично усмехнулась. Разговор зашёл в тупик.

— Ну будь ты хоть немного дальновиднее! — вновь начала гостья и перебинтованным пальцем постучала себя по лбу. — Прекрасно же знаешь, что только вызовешь недовольство у начальства.

— И что с того! — неосторожно воскликнула Светлана Анатольевна. — Этому твоему начальству всю жизнь денег не хватает! Так и норовит заглянуть в чужой карман

— Геньги, геньги! — заклекотал снова Мишка. — Вагми, Ватоливна!

— Ничего я у тебя не возьму! — взорвалась она. — Сказала же — нет у меня никакого шнурка! И уйди! Не мешай!

Мишка опасливо отбежал в сторону и натолкнулся на Зинаиду.

— А шёл бы ты, дорогой, со своим «гынь–гынь» к логопедам! — грозно нахмурила та брови и рывком отодвинула докучливого мальчишку в сторону.

— Логопеды у нас народ занятой, — недобро усмехнулась Светлана Анатольевна, — с детьми работать им некогда.

— И точно! — обрадовалась Зинаида неожиданно возникшему взаимопониманию. — Сегодня с утра только и заняты тем, что объявление к педсовету цветочками да вензелёчками разрисовывают.

Согретые общим чувством, женщины примирительно помолчали.

— Ты бери, глупая, пример со сменщицы своей молодой, да ранней, — вновь вернулась к разговору Зинаида и ласково прикоснулась перебинтованным пальцем к руке Светланы Анатольевны. — Ведь вот всего чуть она у нас поработала, а уже и категория первая, и премии самые большие, и тобой, дурой старой, походя помыкает. А всё почему?

— Почему? — наивно расширила глаза Светлана Анатольевна.

— А потому! — поучающе передразнила Зинаида. — Ласковое телятко двух маток сосёт. Всегда знает, когда, как и, главное — с чем подойти к начальству. Не то что ты!

— А мне противно быть телятком. Я всё–таки ещё человек, — неуверенно, словно сомневаясь в собственных словах, произнесла Светлана Анатольевна.

— Ой–ой, ты Девственницу–то Орлеанскую кончай из себя корчить! — уже не сдерживаясь, почти вскричала Зинаида. — Деньги сдаёшь или нет?

— Ватоливна, на, на! — вынырнул откуда–то сбоку со своей протянутой рукой Мишка.

— Да что ты пристал ко мне, как банный лист! — чуть не плача, обрушилась на него Светлана Анатольевна. — Избавлюсь я от тебя с твоими шнурками и талисманами когда–нибудь или нет!

Мишка в испуге отскочил от неё и, не удержавшись на ногах, спиною навалился на зеркальный шкаф. Угрожающе всколыхнулось неплотно закреплённое зеркало. И Светлана Анатольевна невольно поморщилась, увидев в нём своё отражение: на бледном испуганном лице бессмысленно моргали маленькие подпухшие глазки, в жалкой попытке улыбнуться кривились тонкие губы. «Экое мерзопакостное зрелище!» — съязвила она своему отражению и ухватила Мишку за стиснутую в кулак руку, чтобы спешно отойти с ним подальше от зловещего зеркала.

— Так, всё, хватит! — нашла, наконец, в себе силы для твёрдого ответа Светлана Анатольевна. — Никакие начальственные юбилеи я оплачивать не стану. Нет у меня на это денег!

— Так и передать? — угрожающе тряхнула перебинтованным пальцем Зинаида. — Смотри, не пожалеть бы потом!

С грохотом захлопнулась за нею дверь. Жалобно зазвенели на игровом столе игрушечные чашечки из кукольного сервиза. Светлана Анатольевна обвела угасшим взором притихших своих детей.

— Ватоливна, — воспользовалась наступившей, наконец, тишиной всезнающая Соня, — у тебя нет денег, а у Мишки есть деньги для тебя.

Мишка высвободил из руки Светланы Анатольевны стиснутые свои пальцы и разжал их. На маленькой розовой ладони тускло поблёскивал «ночной» его подарок, чёрный дырявый пятак образца 1979 года

— На, Ватоливна, геньги. Вагми! Тебе!

— О, Господи! — запоздало охнула Светлана Анатольевна и зажмурила глаза.

Она почувствовала себя бесконечно усталой. Хотелось сесть и ни о чём не думать Дотянувшись рукою до кресла, она тяжело опустилась в него.

Дверь в группу вновь с шумом распахнулась. Стоящая на пороге Зинаида перебинтованным пальцем ткнула в Мишкину сторону.

— У него мать умерла. Сегодня ночью. Ты не знала? От сердечного приступа. Допилась! — выпалила она с жаром и захлопнула за собой дверь.

Светлана Анатольевна торопливо встала с кресла и вновь опустилась в него. Зачем–то придвинула к себе детский стульчик и тут же с грохотом отбросила его назад. Всё ещё не поднимая глаз на Мишку, она привлекла его к себе, но продолжала молчать.

— Сейчас, Миша, сейчас, родной, — глухо проговорила, наконец, она и неловкими пальцами принялась развязывать тесёмку, стягивавшую в пучок волосы на её затылке.

Изящно сплетенная из ярких ниток тоненькая тесёмка, подарок дочки к Рождеству, была украшена бисерным шитьём и крошечными разноцветными блёстками. Светлана Анатольевна продела её в дырку на пятаке и узлом завязала на Мишкиной шее, рядом с нательным крестиком.

— Носи, Миша, талисман, — сказала она и замолчала на миг, чтоб успокоить своё дыхание. — Помни про маму. Это — важнее всего.

Последние слова она произнесла уже скорее для себя, обняв ребёнка и уткнувшись губами в тёплый его затылок. Мишка два–три раза шумно вздохнул и, закрыв глаза, успокоенно склонил голову на плечо Светланы Анатольевны.

Учебный год в детском доме начался. Молодые воспитательницы в спешке составляли списки своих детей и жалостливо разглядывали только что прибывших трёхлетних новичков.