Энтони Бёрджесс - Муза

— А как же звезды? — спросил Пэли, которого внезапно осенила странная мысль. — Я думаю вот о чем: те, из своего Лондона, видят точно такие же звезды, как наши, или другие?

Свенсон пожал плечами.

— Грубо говоря, почти такие. Приблизительное сходство имеется. Но, — продолжал он, — ничего определенного мы не знаем. Ведь ваш полет — это только десятый или одиннадцатый раз, а если выразиться точнее — вы первый летите в Англию системы Б-303. В конце концов, это всего лишь прошлое. Для чего лететь в прошлое, когда можно проникнуть в будущее? — Его ноздри удовлетворенно раздулись: — Скажем, в систему Г-9. Я летал туда несколько раз. Так вот, там, на Рострон-плейс, я увидел совершенно отчетливо мемориальную табличку: «Памяти Г. Ф. Свенсона. 1963–2084».

— Мы обязаны проверять историю, — пробормотал Пэли. Его собственная цель показалась ему ничтожной: вся эта техника, вся эта уйма знаний, поставленная на службу жалких исследований. — Я должен узнать, действительно ли написал Уильям Шекспир все эти пьесы.

Свенсон, как и ожидал Пэли, опять хмыкнул.

— Премиленькие вещички собрались вы выяснить, — сказал он. — В этом году исполняется ровно пятьсот лет, как он умер, а вы собираетесь доказать, что людям нечего праздновать. Я не хочу сказать, — добавил он, — что меня лично это как-то затрагивает. У меня никогда не хватало времени на поэзию. А!..

Он просунул свою голову между экраном и головой Пэли, пристально вглядываясь. Страницы атласа перевернулись. Теперь одна Европа плыла им навстречу.

— Я должен выбрать самый точный курс, — сказал Свенсон.

Он работал с дисками, хмурясь, но одновременно что-то радостно мыча, затем склонился над Пэли со словами:

— Не пора ли вам приготовиться?

Пэли покраснел: ведь он почти в полном ничегонеделании прочесал огромный кусок космоса, а теперь должен был собираться впопыхах. Он снял с себя костюм космонавта и вытащил из ящика свое маскарадное одеяние елизаветинской эпохи: блузу, панталоны, гульфик, камзол, французскую шляпу с перьями, тупоносые башмаки — одеяние из синтетической материи, точно воспроизводящей старинную ткань ручной работы. Затем он вынул сумку с двойным дном: внутри был спрятан миниатюрный приемопередатчик. Конечно, он вряд ли помог бы Пэли, окажись тот в затруднительном положении; Свенсон прилетит за ним (на это был строгий приказ) через год! Передатчик должен был показывать, где он находится, и то, что он находится именно там, гость прошлого, в некотором роде безбилетник, «заяц». А Свенсону полагалось лететь дальше — за профессором Шимминсом на ФХ-78, за доктором Гуаном Мо Чаном на планету Г-210, а потом на обратном пути прихватить Пэли. Пэли проверил приемопередатчик, осмотрел явное, не потаенное содержание сумки: главную его часть составляло собрание сочинений Уильяма Шекспира — хотя и не ранние его пьесы, а только шесть, то есть те, которые в этой Англии системы Б-303, года от рождества Христова одна тысяча пятьсот девяносто пятого, еще не были написаны. Пьесы эти были скопированы с факсимиле первого издания аккуратным елизаветинским почерком. Бумага также довольно-таки прилично имитировала грубую шероховатую бумагу, на которой писали драматурги елизаветинской поры. Что до остального, то там лежали, упакованные в маленькие мешочки порошкообразные профилактические средства и, наконец, самое главное — золото: энджелы [1] Энджел — золотая монета, имевшая хождение в Англии в 1470–1634 гг. — новехонькие, только что вычеканенные, затейливые портаги [2] Портага — португальская золотая монета, имевшая хождение в XVI в. и талеры [3] Талер — серебряная монета, впервые отчеканенная в 1518 г. в Чехии. Использовался в качестве денежной единицы во многих странах. .

— Ну-с! — объявил Свенсон, охваченный легким приступом возбуждения. — Мы прибываем в Англию!

Пэли жадно взглянул вниз, на знакомые очертания рек: Тис, Хамбер, Темзу. Он жадно глотнул воздуха, быстро повторяя про себя зазубренное.

— Счет на приземление! — сказал Свенсон. Синтетический голос на левом борту корабля невозмутимо принялся отсчитывать секунды, начиная с трехсот.

— Я, пожалуй, попрощаюсь, — глухо сказал Пэли, открывая люк на палубу космического корабля, который вел в миниатюрный реактивный самолет, рассчитанный самое большее на одного человека.

— Вы должны приземлиться в устье Темзы, — сказал Свенсон. — До свиданья, а не прощайте (это он сказал по-французски). Надеюсь, вы докажете что-то там такое, что вам хочется доказать,

200-199-198. Пэли уселся в кресло пилота, проверил несложные приборы управления. Ожидание было подобно целому столетию. Он криво усмехнулся, глядя на себя — этакого елизаветинца, положившего руки на руль миниатюрного реактивного самолета XXI века. 60-59-58. Он повторил елизаветинские гласные, еще раз мысленно пробежал свою фиктивную метрику: молодой человек из Нориджа, желающий проникнуть в театральные круги («Видите ли, я написал пиесу и весьма недурственную!»). Синтетический голос, гулко звучащий здесь, в маленькой кабине, досчитал до конца: 4-3-2-1.

Старт. Пэли стартовал из брюха корабля-матки, внезапно совершенно успокоенный, а затем пришедший в радостное возбуждение. Светила луна, зеленая сельская местность спала глубоким сном. В лунном свете серебрилась река. Курс корабля Пэли был заранее задан Свенсоном. В его распоряжении было ограниченное управление, но он мягко сел на воду. Прежде всего ему нужно было выбраться на берег. Маленький моторчик негромко урчал, пока Пэли выруливал в лунном свете. Река была широка в этом месте, и Пэли казалось, что он находится в мире, где кроме воды и неба больше ничего нет. Берег приближался — весь в густых зарослях кустарника, деревьев и осоки. Никаких признаков жилья не было, а на воде не видно было никакого другого судна. Что бы подумали на этом судне, окажись оно сейчас рядом, при виде его, Пэли? Впрочем, он ничего не боялся: с убранными крыльями, маленький гидросамолет издали походил на некую неприглядную шлюпку — так превосходно был он замаскирован. А теперь, для полной безопасности, Пэли спрячет его в осоке, укроет травой и листьями, но сперва, прежде чем выбраться на берег, он переключит реле времени, поставив уже на суше металлический фюзеляж под высокое напряжение, которое убьет каждого, кто захочет пробраться на корабль. Жаль, конечно, но ничего не поделать! Реле автоматически отключится через год, через двенадцать месяцев, день в день. А за это время сколько мифов, рассказов и безумных слухов возникнет вокруг любознательного исследователя, случайно нашедшего самолет, в которые не поверит искушенный Лондон.

А вот и Лондон, куда он прилетел.

Пэли, направлявшемуся на свою ночную прогулку вверх по реке, идти было довольно легко. Луна освещала межевые тропинки и приступки у изгородей. Раскинутые там и сям фермы спали. Раз ему показалось, что он слышит отдаленный свист. Потом как будто бы пробили часы на городской башне. Он не представлял себе ни месяца, ни дня недели, ни времени суток, но предполагал, что сейчас поздняя весна и что-то около трех часов до рассвета. Год, как утверждал Свенсон, был именно 1595-й. Время функционировало здесь точно так же, как на настоящей Земле. Два года тому назад Свенсон возил одного человека в Московию, где время считали по христианскому летосчислению и год был тогда 1593-й. Пэли, совершая свою прогулку, нашел, что на здешнем воздухе гораздо легче дышится, но из-за необычного расположения звезд ему то и дело становилось не по себе. На небе сияло созвездие Кассиопеи, похожее на подвыпившее W — первую букву имени Шекспира, но были и такие созвездия, которых Пэли прежде никогда не видел. Могли ли звезды, как верили сами елизаветинцы, воздействовать на историю? Мог ли этот елизаветинский Лондон, потому что он видел над собою звезды, неведомые подлинной Земле, быть идентичным тому, который мы знаем только по книгам? Что ж, он, Пэли, скоро это выяснит.