Татьяна Веденская - Котики и кошечки (сборник)

Однако кот, то ли приученный к благопристойному уюту, коим всегда отличалась квартира его первой хозяйки, то ли из чистого зловредства решил, что так дело не пойдет. Месье желает проживать в чистоте и гармонии каждой вещи со своим законным местом. А потому, как только Бруно как следует освоился у меня дома и теперь решил, что этот дом его, а дядька, который приходит по вечерам с работы и иногда проводит с ним субботу и воскресенье, нужен, чтобы его величество кормить, чесать за ухом, услаждать пищащими мышками и все такое прочее. Так вот, не мешало бы, чтобы кто-нибудь убирался в квартире чаще, чем раз в неделю. Прямо вечером и начнем, решил Бруно и приступил к намеченному плану.

– Оооо! – только и вымолвил я, вернувшись однажды и обнаружив, что кот расправился с ожидающими стирки рубашками, носками и всем остальным, что оказалось вне корзины. Носки он сожрал. Простите за грубую лексику, но этот кот именно жрет носки, никаким другим словом обозначить гнусное надругательство над каждым (каждым!) предметом ножного туалета невозможно. Кстати, он делает это до сих пор, просто сейчас случай ему выпадает редко. Не сообразив, что бы такого плохого можно сделать с рубашками, борец за чистоту Бруно просто вывалял их как следует, протащив по всему полу, включая кухню (вчера я пил томатный сок и немного пролил) и коридор (спасибо, слякоть). Короче говоря, глазам моим предстало побоище, достойное страниц в описании какого-нибудь легендарного сражения. Растерзанные трупы текстильных врагов валялись то тут, то там, довольный кот прохаживался с важным видом: оцени, мол, хозяин, как я тебе помог. Помощничек, блин.

На другой день настала очередь журналов.

– Аааа! – вскочил я с любимого кресла. Мои любимые (и не до конца прочитанные, между прочим!) издания, которым я собирался воздать должное, превратились в настоящую желтую прессу. Желтую и мокрую. Таким же мокрым было и кресло под ними, которое оказалось, конечно, случайной жертвой в этой священной войне кота с беспорядком.

– Ууууу, – это еще одним вечером я вернулся домой и увидел, что станет с одеялом, если с утра оставить кровать незаправленной. Дырявые следы пагубной страсти кота ко всему шерстяному впечатляли своими устрашающими масштабами. (Я прочитал в Интернете на этот счет: специалисты утверждают, что котики, которые едят шерсть, были недолюблены в детстве и слишком рано отлучены от матери. Психологическая травма, чего уж там. Зигмунд Фрейд вами бы гордился, обитатели форумов.)

Все, что было оставлено на компьютерном столе (и даже мышка!), на подоконнике, на открытых поверхностях, сбрасывалось на пол и служило коту в качестве игрушки. Как будто у него своих мало, злодей шерстяной! А с виду такой приличный котик казался.

Короче говоря, мама безуспешно пыталась добиться порядка в моей комнате все детство, а Бруно приучил к аккуратности уже за месяц совместной жизни. Вот она – сила кошачьего убеждения.

Вернемся в настоящее: маленькая идиллия. Субботнее утро, в кухне витает аромат кофе. Я мою посуду. Включил, не глядя, какое-то радио. Передают «На маленьком плоту». Подпеваю:

– КОООООТ! – ору я.

Пушистый поганец подбирается к любимой керамической турке, привезенной когда-то мне из Бразилии, а сейчас выставленной на подоконник просушиться. И лапа мохнатая тянется – цап-цап турку мою, цап-цап-цап!

– Оставь турку, кооооот!

Бросаю кастрюлю, полную воды, прямиком в изрядно забившуюся раковину. Ловлю турку в полете. Вода из раковины переливается через край и капает на пол. Я ощущаю, что в кенгурином прыжке потянул мышцу на ноге. Кот сидит на форточке и щурится: мол, он тут и ни при чем. Ууу, морда ты толстая.

Все равно люблю, конечно. И он это знает.

Вопрос с купанием кота – это вообще отдельная песня. Причем песня в прямом смысле слова. Из кота доносятся вопли, которые могли бы стать достойным украшением какой-нибудь рокерской пластинки.

Кажется, все так просто: вот вам шампунь «без слезок», вот вам тазик с водой, вот вам кот. Надел себе футболку с длинным рукавом и перчатки садовника, вооружился терпением – и вперед, намывай.

Ага, я тоже так думал. Знаете ли вы, что любое кошачье существо, будь зверь толст, трижды пушист и усеивай он ваш пол, брюки, пальто волосами, если его окатить водой (если, конечно, вам это удастся), будет похож на крысу? Прилизанную, с громадными глазами, дрожащую и очень, ОЧЕНЬ злую крысу.

Будучи посаженным в тазик с тепленькой водой, Бруно исторг истошный вопль и немедленно выбросил свое тело вперед. Наполовину мокрый кот пролетел мимо меня и еще одним прыжком добрался до двери ванной, начал неистово царапаться и требовать прекратить экзекуцию.

– Дружище, мы же только начали, – удивился я. – Надо-надо умываться по утрам и вечерам. А нечистым трубочистам стыд и срам.

Уговоры на кота не подействовали, а потому я подхватил отчаянно сопротивляющееся животное и водворил обратно в таз. Удерживать кота в тазу с водой одной рукой, поливая его второй из душа, – та еще задача. Практически невыполнимая. А пока я давлю шампунь на Бруно, зверь выпрыгивает из ванны прямо на меня и лезет вверх – через плечо, на спину. Мол, хозяин, али душегуб ты проклятый, спаси, унеси, будет тебе вечная любовь и райское мурчание, только не надо больше. Отталкиваясь при этом от меня сильными задними ногами с длинными крепкими когтями. Поэтому орем мы дуэтом: и я, и он.

Зажав кота на плече, растираю шампунь. Отдираю кота от себя. Исторгает страдальческие звуки на повышенных децибелах. Макаю под струю воды. Снова сбегает. Снова ловлю. Приговариваю: «Кот-кот», «Бруно-Бруно», «хвостик-хвостик», «лапки-лапки». Вот так в мыльно-пенном сумасшествии у нас и родилась эта игра. Кот быстро привыкает к ней, теперь я все слова повторяю по два раза, ему так интересней. Впрочем, мне нравится. И ему, наверное, тоже.

Что же до купания, то я понимаю, что забыл полотенце. Открываю дверь ванной – кот стрелой уносится в комнату, вытирается о ближайшую занавеску. Наконец я нахожу полотенце и пытаюсь набросить на зверя, но он убегает под шкаф. Там отряхивается, фырчит, вылизывается и обиженно смотрит на меня: мол, как ты мог, я тебя другом считал. Сам же я чувствую себя законченной сволочью и печально прижигаю йодом следы когтей на пузе.

Зверь дуется до самой ночи, а потом, по обыкновению, приходит спать.

– Мир? – спрашиваю я.

– Мур, – отвечает кот.

Улыбаюсь и засыпаю. А во сне снова он. Удивительно, мне никогда не снились коты. Вообще. Теперь – мне снится мой кот. Постоянно, во всех снах, и не важно, что я в своем сне делаю – на съемках ли, в такси, в парке, или происходит во сне какая-то абсолютная фантасмагория, там будет мой кот. Кооот, шепчу я сквозь сон.