Коллектив авторов - Под маской альтер-эго (сборник)

Тогда, в день штурма, Настя подставилась под пулю не потому, что повиновалась приказу. Она должна была защитить слабого, и она защищала его – ценой своей жизни. Она любила Дракошу, любила по-настоящему, светлой любовью, доступной только женщине.

В ее руках было семя, и она дала ему прорасти.

То, что досталось нападавшим – в нашем ли офисе или в других местах, – всего лишь органические шкурки, куски никому не нужного шлака. Дракошки ушли, поселившись глубоко в наших душах.

Настанет день, может быть, завтра, может, через десять лет, когда нас выпустят на свободу, а с нами – и веселых пушистых существ, нёсших тепло.

И тогда мы научим весь мир любить.

Мишель де Нострадам, больше известный в Провансе под именем Нострадамус, – астролог, врач и алхимик, кряхтя выпрямился в неудобном деревянном кресле, растирая опухшие покрасневшие запястья.

Дьявол бы побрал эту подагру! Травяные отвары из конского каштана, мать-и-мачехи и крапивы, которые он ежедневно готовил себе, почти перестали помогать. Да и то сказать, он ведь уже старик. Почти все, с кем Мишель начинал врачебную практику, умерли, не дожив и до сорока пяти. А он, самый старший из них, разменял уже шестой десяток.

Руки сегодня ломило больше обычного. Руки чуяли беду вернее, чем разум и сердце.

– Что-то случится сегодня… Что-то случится, – пульсировала в горячих запястьях тягучая боль.

Утро для летнего месяца Juignet* выдалось на редкость прохладным. Суконный домашний камзол, изрядно потёртый, но уютный, не согревал. Ступни в штопаных-перештопаных шёлковых чулках были холодны как лед. Надо приказать слугe принести бутыль с горячей водой. И шерстяной плед.

Предчувствие беды не проходило. Оседало в душе серой плесенью.

В кабинете запахло дымом. Беззубая кухарка Бригитта разожгла на кухне очаг, чтобы согреть хозяину красное вино со специями – имбирем, корицей и мускатным орехом.

За плотно закрытыми ставнями прогрохоталa по булыжной мостовой повозка. Зеленщика или молочника. Визгливо закричала женщина, видимо, обрызганная вонючей грязью из-под колеса. Протопала под окном сменившаяся ночная стража. В комнату ворвалось приглушенное блеянье – по соседней улице гнали на рынок стадо овец.

Скоро проснётся жена и начнёт свою хозяйственную суету. Служанка возьмётся вытряхивать перины, Бригитта отправится на рынок, нянька прочтёт с детьми молитвы, оденет их, напоит молоком.

Больше ему сегодня ничего не привидится. Можно идти отдыхать.

– Отдохнешь! Уж как ты отдохнешь! – шумело в ушах.

Химеры посещали Мишеля только в абсолютной пустоте, свободной от света, звуков и запахов. Только в этом случае сознание его могло преодолеть время и пространство, открывая череду видений. Иногда страшных, иногда странных и – очень часто – непонятных разуму.

Толстые ароматические свечи в серебряных подсвечниках, медный плоский таз с водой из источника святой Терезы, человеческий череп на конторке – это все для услады глаз знатных посетителей, привлечённых его славой астролога и предсказателя. Известность пришла к Мишелю недавно, после опубликования первой книги катрeн**, и, видит бог, он её не ждал и не желал. Тем более что тогда им заинтересовалась Инквизиция. И только покровительство Екатерины Медичи спасло его от неприятностей.

Раньше Мишель пытался объяснить себе, зачем раз за разом он запирается на ночь в кабинете и занимается таким бессмысленным и тягостным делом, как попытка разглядеть то, что завешено для других непроницаемым пологом. Тщеславие? Гордыня? Любопытство? Ослиное упрямство?

Его жена чистосердечно предполагала последнее.

– Зачем тебе все это надо! – выговаривала она Мишелю, пока служанка расчесывала на ночь её поредевшие волосы. – Ты пожалован пожизненной пенсией за борьбу с чумой. Я принесла в дом приличное состояние. Деньги надёжно вложены в ценные бумаги. Если тебе нечего делать – вернись к врачебной практике!

Не то чтобы он сильно прислушивался к советам жены, но Мишель не раз пытался приостановить сие глупое занятие. Но все время заставал себя после полуночи спешащим с чадящей свечой к своему неудобному креслу.

К Мишелю приходило много народа, молодого и не очень – проситься в ученики. Он заставлял их смотреть в таз с водой из святого источника и рассказывать, что они видят. Часть просителей, морща плоские лбы, безуспешно пытались разглядеть хоть что-нибудь на поверхности воды. Часть тут же бойко начинали рассказывать о землетрясениях, морах и наводнениях, поднимающихся к ним со дна посудины. И тех и других Нострадамус велел гнать со двора.

Однажды к нему пришёл юноша, судя по одежде и манерам – из одного из бедных кварталов города. Носатый, смуглый, узколицый. С сиреневыми кругами под глазами. Похожий на растрёпанного грача подмастерье или ремесленник в порванных башмаках. На таз с водой он даже не потрудился взглянуть и заявил, что видения рождаются лишь в голове. Мишель растерялся. Он никак не ожидал встретить среди приходящего сброда себе подобного. Астролог усадил мальчика на скамейку и устроил ему допрос. Мальчишка отвечал односложно, размахивал руками, с трудом подбирая нужные слова.

Зовут его Жак. Ему шестнадцать лет. Или около того. Родители умерли. Он – подмастерье у башмачника. Нет. Ночью он спит. Устаёт за день – и спит. Видения приходят к нему днём, тогда он просто застывает на месте с остекленевшими глазами. Так люди говорят. Теперь все соседи на него косятся, потому-что он всё про них знает. Знает, что у жены булочника Катерины осенью родится девочка, но долго не проживёт, умрет к Рождеству. А жестянщик Люк скоро сломает ногу. И придётся ему передать дело брату. Продавца рыбы Сержа зарежут в пьяной драке. И дурочка Манон зря думает, что сын молочника Пьер возьмёт её в жены. Красавец Пьер найдёт себе невесту в состоятельной части города. А Манон отдадут за вдового хромого каменщика с соседней улицы.

Хозяин Жака не любит. И кричит, чтобы он перестал видеть чертовщину или убирался ко всем чертям. А как он может перестать? От него же ничего не зависит. Пусть бы доктор взял его в ученики. Жак отработает. Он сильный и многое умеет. Жак хочет, как мессир, видеть далеко вперёд.

– Я знаю, когда вы умрете, мессир, – привёл мальчишка последний довод.

– Тоже мне, бином… Ньютона, – ответил ему Мишель. И расссмеялся.

– Ну и, как ты думаешь, чему я буду тебя учить? – продолжил он. – Расскажу, как сидеть в кресле? Как глаза зажмуривать? Ты или начнёшь видеть далёкие химеры, или не начнёшь. А будешь много болтать – не начнёшь точно. Инквизиция до тебя раньше доберётся. Но вот теперь задача – что мне с тобой делать?