Коллектив авторов - Под маской альтер-эго (сборник)

– Скажите, – начал ведущий, как только гул в зале стих. Слишком долго. Если в записи – точно вырежут. – Что вы чувствовали, стреляя в людей?

– Смотря из чего, – ответил я буднично. Единственное, что меня сейчас огорчает, так это воспоминание о недоеденной за кулисами курице. Она совсем не похожа на человечину. Уверяю – ощутимо вкусней. – Обычно – отдачу.

Ведущий опешил от лаконичного ответа. Кое-где в зале раздались робкие хлопки, и охрана немедленно рассыпалась вынюхивать, кого проморгали на входе. Отыскать их гораздо труднее – не обязательно на руках окажутся зарубки.

– Ну а… как вы относитесь к непрекращающимся убийствам мирных граждан, по всей видимости, носящим ритуальный характер, с почерком, характерным для вашего культа?

– Никак. В камере сижу – не могу я к ним относиться.

Ведущий поджал губы. Видимо, вопросов заготовлено не так много. От апостола Смерти, мессии войны ожидали явно большей красноречивости. Только вот чего они хотят от взятого под стражу учителя физики?

– А что вы испытывали, поедая человеческую плоть?

Билеты на расписание Иисуса двух месяцев лета проданы. Больше лайков соберёт только вынесение приговора и видео с казни, которое, несомненно, просочится в сеть. Прокладки и пиво, показанные в перерыве перед приглашением следующего гостя, тоже должны хорошо продаваться. Главное – цена за прокрутку роликов была заоблачной.

– Испытывал? Голод.

– Как вы собираетесь дальше жить? Сможете ли примириться со своей совестью? Как вы думаете, что вас ждёт?

– Повешенье по приговору международного трибунала.

Меня выводили из телецентра вновь закованным, с мешком на голове. Я не спотыкался, но совершенно ничего не видел. Зато слышал. Слышал одобрительный галдёж на улице, стрекотание затворов фотокамер. Выстрелы. Оружейные выстрелы. Звук, которому в этой какофонии делать нечего. Звук, который мой слух сперва отказался принимать на веру – настолько он чужероден. Он доносился откуда-то из предыдущей жизни. Из жизни. Должно быть, у кого-то хватило ума сделать развязку этой истории менее драматичной. Я соболезную тебе, парень, висящий на золотых цепочках на своём распятье. Я не хотел бы висеть, дополняя композицию перекрещенных кос, перекочевавших на витрины ювелирных салонов с наших кустарных знамён. Мне не нужна твоя участь. Я не нужен истории. Пусть финал будет менее драматичен.

Как пронзающая боль под левой лопаткой. Как сухой лай пистолета за спиной. Как пятно тепла на груди. Тепла, расползающегося. Обволакивающего. Зовущего найти в нём покой. Покой, тепло и прощенье. Я теряю силы. Мне больше не нужно бороться. Бороться не нужно. Но я простою на ногах, сколько смогу. Смертники умирают стоя. Молча.

Почтовый клиент с характерным шелестом проглотил письмецо. Быть может, это электронное послание содержит что-то важное, и оттого дотянуться до дашборда, с тем чтобы прочесть, представлялось сверхзадачей, неподъёмной и невыполнимой? Неважен километраж сенсорной мыши, который предстоит проделать, чтобы щелкнуть на призывно мерцающую пиктограмму – я мог бы и ещё несколько часов кряду щёлкать по фотографиям на стоке – ведь это занятие полностью бесполезное, оттого ненапрягающее. Сегодняшнее утро – худшее из многих. Нет, выпитый на мансарде кофе под ароматную сигару был, несомненно, хорош. Он, как и в любой другой день, принёс терпким вкусом бодрость… Но неясность мыслей. Никаких новых идей. Сонные мысли в голове не спеша текли, вяло обгоняя друг друга, шаркаясь аморфными телесами. Этому стаду необходим пастух, а он запил. Я же предпочту переносить невзгоды оскорбительно трезвым.

За спиной раздался оглушительный в звенящей тишине стук металлических набоек по лакированному паркету. Впору бы возмутиться… Сколько раз ей можно повторять? Но нет. Только не оборачивайся. Не совершай ошибку. Не заводи снова этот разговор…

– Что, даже не обернёшься? – с вызовом спросила Она.

– Нет, не обернусь, – ответил я. – Мне нет нужды снова видеть тебя. Знаешь, необходимость смотреть на тебя отпала много лет назад. Зачем, если твоё тело мне знакомо в разы лучше моего собственного?

Главное сделать вид, что чудовищно занят. Сгодится и проверка утренней корреспонденции. Пришло время развернуть то самое письмо.

«Андрей! Семьсот баксов за двухчасовой вебинар! Это моё последнее слово, слышишь?» – кричал Виталий. Нет, конечно же, я тебя не слышу, идиот. Это ведь всего лишь электронная почта. Я тебя не слышу и даже не стираю с лица слюни, которыми ты брызжешь сейчас на монитор. Подтягиваю к себе клавиатуру и отвечаю «вслух»: «Неужели ты действительно думаешь, что жалкие семь сотен для меня – деньги?»

– Значит, поглощён работой, да? – не унималась Настя. До чего же ей хочется поскандалить. Как же бесчеловечно с моей стороны лишать её такого удовольствия. Я украдкой кошусь на глянцевую окантовку моего топового моноблока последнего поколения одного небезизвестного фруктового бренда. В верхней грани черной рамки отражается точёный стан моей супруги – высокой и статной. Её руки, обтянутые тонкими лайковыми перчатками, претенциозно упёрты в костлявые бедра, чуть ниже перетянутой жёстким корсетом талии. Я бы хотел посмотреть ей в глаза, но могу лишь отражаться в зеркальной поверхности тёмных очков, скрывающих половину лица. Я всего лишь отражение в очках, отражённое в мониторе. Мелкая-мелкая фигурка.

– Такси придёт минут через пятнадцать. Мне нужно срочно в аэропорт – не успею подать на развод. Придётся побыть в браке ещё несколько месяцев.

В ответ я лишь пожимаю плечами. Это просто возмутительно. Было бы гораздо менее взрывоопасно обложить её крепким матом. Кажется, сейчас что-то произойдет…

– Если тебе интересно, я лечу в Милан. Буду сниматься теперь у Жака Эро. Да-да, у самого Эро!

Я олицетворяю само спокойствие. Выражение моей спины – безразличие.

– Не переживай. Я ничего не стану у тебя отсуживать. Хотя стоило бы. После того, как вывела тебя в люди…

Я задыхаюсь от смеха и возмущения. Оборачиваюсь на кресле, чтобы предстать всей своей сутулой ничтожностью пред величавым изваянием собственноручно сотворённого монстра. Монстра с мировым именем. Эни Шот. Икона фетиша и дарк-бьюти. Королева каталогов белья и аксессуаров. Идол фриков. Жена фотографа Андрея Шата. Бывшая…

– Повтори по буквам: ты вывела меня в люди? – сквозь смех спрашиваю я. Шёлковая косынка под самые брови, зеркальные очки на пол-лица, выкрашенные кричаще-красным губы, вытянутые в струну… Гляди я на это сквозь видоискатель, скомандовал бы «Покажи мне немного участия». Если выставить диафрагму в один и четыре, с поправкой на полумрак комнаты, то получился бы неплохой кадр. Я назвал бы его «Гордыня».