Ласло Сенэш - Небо остается синим

— Ну что за ерунда, Като! Все дело было только в квартире, потому мы и не расписались! А насчет того, что я не приходил… Ты сама виновата. Да, ты! Зачем ты пустила к себе эту русскую женщину? Все было так хорошо в тот вечер. Ты вкусно зажарила дичь. И вдруг она является. Подумаешь, — в гостинице не оказалось мест! Но у тебя же не благотворительное заведение…

Русская, русская… Като вдруг припомнилось одно письмо Дюлы. Странное письмо. Она как-то забыла о нем. Он писал о пожаре. Солдаты спасали детей и животных. Като только не поняла, почему Дюла попал на этот пожар. В письме было несколько строк о русской девушке, — кажется, ее звали Ася. Невероятно: уральская девушка, а разговаривает по-венгерски. «Она даже букву «а» хорошо выговаривает», — писал Дюла. Давно, когда еще Чапаев дрался с белыми, в доме Асиного деда стояли венгры, из Интернациональной бригады. Что они сделали такое? Вот уже несколько лет люди сохраняют о них добрую память… — подумала Като. Про Асю сын больше ничего не писал, — видно, не пришлось встретиться еще раз.

А Миклош? Он идет рядом и, кажется, обижен. А может, только делает вид? Вечно они ссорятся из-за Дюлы. Он даже рассказал ей, что какому-то демобилизованному солдату отказали возобновить прописку…

— Миклош, где твоя скрипка? Ты обещал сыграть мне…

— Ну вот, я о серьезных вещах, а ты о скрипке. Продал. И очень выгодно. Мы что-нибудь купим себе на эти деньги…

— Раз мы уж пришли на вокзал, выйдем-ка на перрон… — попросила Като.

Миклош что-то недовольно пробурчал в ответ. Этого еще не хватало — бродить по перрону, как семнадцатилетним влюбленным!

На перроне толпились встречающие. Дежурный терпеливо объяснял какой-то девушке:

— В час сорок три. Да, точно. Нет, нет. Никогда не опаздывает. Простите, я спешу.

Като молчала. Миклош взглянул в ее лицо и вдруг все понял. Как это он сразу не догадался? Она принесла айву, а это любимые фрукты ее сына. В памяти всплыли слова: «У нас остался час до прибытия поезда».

Снова появился дежурный. Поезд, замедляя ход, подходил к перрону. Какой-то мальчик капризно хныкал:

— Где папа? Ну, где же папа? — И вдруг радостно крикнул: — Вот он! Папа! Вот он!

Все произошло не так, как она ожидала. Множество людей повалило из вагонов. Вот какой-то военный бережно ведет под руку девушку. Он что-то говорит ей на ухо и пристально смотрит на Като.

— Мамочка!

Две крепкие горячие руки увлекли ее на вокзальную площадь. Миклош тоже хотел втиснуться в переполненный автобус, но в последнюю минуту его кто-то оттеснил.

Только сейчас Като разглядела Асю. И они улыбнулись друг другу. Просто так.

Вот здесь еще два француза! (франц.)

До свидания! (нем.)

Какое тебе дело до этих свиней? Это евреи и коммунисты! (нем.)

Поехали! (нем.)

Цуганг — пополнение; здесь — новички (нем.)

Зеленый — уголовник. На одежде его нашит зеленый треугольник.

Гейдрих — ставленник Гитлера в Чехии и Моравии, убитый партизанами в период оккупации.

Капо — надзиратель из числа заключенных, чаще всего уголовников.

Живо, работать! Скоты евреи! Свиньи коммунисты! (нем.)

Родной отец! (венг.)

Живо, живо! (нем.)

Ungarn.

Тотенкомандо — заключенные, которые хоронили мертвых.

Бичко — нож (венг.)

Название старого мещанского журнала.

Парафия — приход.