Эйвин Болстад - Без маски

— С нами едет сегодня господин Хаммер; не желаете ли, капитан, чтобы я заменил вас на вахте?

А немного погодя плотный капитан Эвенсен уже стоит в курительном салоне и приветствует «господина Хаммера» особым поклоном, предназначенным специально для туристов. А Хаммер в свою очередь поднимается, идет навстречу капитану, чтобы поздороваться с ним за руку и поблагодарить за любезность.

— Стаканчик перед едой, а, господин капитан?

Эвенсен потирает свои огромные лапы и посмеивается.

— Отлично, — говорит он.

Золотистый напиток заполняет стаканы. Санне нюхает его, рассматривает свой стакан на свет. Капитан ждет, чтобы господин Хаммер начал первым.

— За счастливое путешествие! — шутливо провозглашает Хаммер.

Все пьют, присоединяясь к этому тосту.

— Сигару, господин капитан? Господин Санне?

Они откидываются назад, прислоняются к спинкам кресел. Где-то под ними, мерно гудя, работает паровая машина, над их головами чистым и мелодичным звоном дребезжит в лампах стекло. Все трое стали как-то ближе друг другу. Эти стаканы, эта фляга молниеносно сблизили их. Спокойно и непринужденно течет беседа, голубые дымки сигар вьются под потолком. И в довершение всего в дверях, плутовски улыбаясь, неожиданно вырастает доктор Лервог.

— Ну, разве я не чувствовал, что вы здесь, — рычит он. — Недаром у парохода, когда он еще отчаливал, был такой праздничный вид.

И сердце Хаммера переполняется благодарностью и теплом. Кто-кто, а доктор Лервог — незаурядный человек! Он широко известен не только как врач, но и как литературный критик. С ним чувствуешь себя как в большом свете! И до чего же Лервог простой и бесхитростный человек!

Он стискивает руку Хаммера, здороваясь с ним, и с превеликим наслаждением выпивает свой стакан.

— Отличный дорожный напиток, — чистосердечно признаётся доктор.

В салоне появляется и стюард. Он стоит улыбающийся и очень довольный и слушает критические выпады Лервога. Не стоит узнавать, зачем пришел стюард. Он всё равно ничего не скажет. Между ним и капитаном существует какой-то молчаливый сговор. В свою очередь Лервог и Санне смотрят на капитана с прямым вызовом. И когда Эвенсен приглашает их к своему столу, они не скрывают радости. Им предстоит долгая и скучная поездка. А сейчас она превращается в праздник. Никого не удивляет, что капитан не приглашает Хаммера. А самого Симона Хаммера, как и всегда, переполняет сильнейшее чувство радости: так Эвенсен деликатно дает ему понять, что Симон — постоянный гость за столом капитана. Ведь его знакомство с этим обществом имеет уже двадцатилетнюю давность.

Все они выходят из салона. Симон Хаммер, как самый старший, идет впереди. В руках он несет свою флягу. Он знает, что доктор Лервог сердито отодвинет флягу в сторону, но Симона это не смущает.

Не смущает и не задевает. Ведь доктор — человек учтивый и веселый, и, перед тем как по его требованию на столе появляется вино, он, рассматривая винную карту, отпускает многочисленные шутки в адрес стюарда. А тот с улыбкой приглашает гостей попробовать специальное кушанье, которое приказано подать к личному столу капитана. Немногочисленные пассажиры, сидящие за другим столом, не принимают близко к сердцу предпочтение, отдаваемое Хаммеру. Ведь и для них обед превратился в небольшой праздник!

Когда капитан уходит на вахту, трое пассажиров отправляются подремать; стюард, получивший распоряжение разбудить господина Хаммера через «полчасика», спустя некоторое время появляется в дверях каюты с чашкой собственноручно приготовленного им крепкого кофе.

Вдруг Хаммер что-то вспоминает, щелкает пальцами и окликает стюарда.

— Куда же я девал эту вещицу? — произносит он, в недоумении почесывает затылок, сует руку в карман сюртука, поворачивается к чемодану, открывает его и осторожно перебирает содержимое. Наконец находит небольшой пакетик и отдает его стюарду со словами:

— Для маленькой Гюдрун!

— Ах, зачем это? — несколько взволнованно говорит стюард и протягивает Симону Хаммеру руку.

Симон слегка пожимает ему руку, поправляет галстук, а затем учтиво осведомляется у стюарда о жене и детях. Стюард не ждет, чтобы его переспрашивали дважды. Немного погодя Хаммер поднимается на палубу. Холодно и сыро, но, несмотря на это, он всё же прогуливается несколько раз взад и вперед и очень скоро сталкивается с помощником капитана. Его вахта окончилась, но он всё еще не лег спать.

— Отлично, — говорит Хаммер, — я как раз собирался выпить стаканчик горячего грога; промозглая погода, верно?

— Настоящая осень, господин Хаммер, — сердечно отвечает помощник капитана.

Вдвоем они входят в курительный салон. Вскоре на счет Хаммера заносится новая маленькая сумма. Горячий грог ведь стоит недорого. Зато на будущей неделе ему придется соблюдать экономию до самой субботы. Но Симон Хаммер не думает об этом. Кофе и бутерброды стоят несколько дороже, обед тоже не вызывает большой потери для его кармана, а вот билет повлечет за собою уже целую неделю лишений. День за днем сидит Хаммер, нет, его двойник — Симон, в своей конторе, бесцветный, молчаливый, похожий на тень; он довольствуется малым, не курит, не пьет, и всё послеобеденное время просиживает в читальном зале библиотеки. У Симона богатая фантазия, и он может так увлечься книгой, что забывает обо всем.

Как только уходит помощник капитана, появляется доктор Лервог. Он беседует с Хаммером о книгах, о литературе. Стоит прийти Санне, и разговор перескакивает на политику, а когда возвращается капитан — наступает час рассказов: Буэнос-Айрес, Нью-Йорк, Шанхай, Кейптаун. Капитана опять сменяет Лервог, и речь идет уже о Тюильри, соборе Святого Петра, Британском музее, опере, театрах и событиях, которые происходят в больших городах. У Санне тоже своя тема: его поездка на заседание альтинга [2] Альтинг — парламент в Исландии. в Исландию, его работы о колонизации Гренландии, его командировка — для усовершенствования — в русские школы и экскурсия в Вену в те времена, когда этот город занимал первое место по экспериментальным школам.

Но их всех может затмить Симон Хаммер со своей колоссальной памятью, в которой, благодаря ежедневному чтению в течение тридцати лет, запечатлелись подробные карты всех больших городов. Он движется по лабиринтам этих городов с уверенностью, которая кладет конец всем спорам; он знает, где, в каком мосте происходят важные события; ему знаком театр, где жил, работал и создавал свои роли тот или иной актер, известно, какие роли он создал; ему знакомы площади, где великие народные восстания чуть не закончились революцией, а также площади, где происходили государственные перевороты. Но разве он станет говорить об этом? Отнюдь нет! Господин Хаммер — превосходный слушатель. Лишь иногда вставляет он словечко, что-то объясняет или отвечает на вопрос. Вечер слишком короток, и всё-таки ему кажется, будто за этот вечер он переживает целую жизнь: жизнь, которую он мог бы прожить!