Елена Щетинина - Мир Стругацких. Рассвет и Полдень (сборник)

– Ты иди, я догоню, – сказала она остановившейся Наве, и та, кивнув, без колебаний последовала за остальными. Она, как и Соня, знала, что лес не причинит подруге серьезного вреда.

Поморщившись, Соня выковыряла из ранки застрявший камешек, выпрямилась и вдруг поняла, что на нее смотрят чьи-то глаза. Не леса – к этому неотрывному взгляду она давно привыкла. Другие глаза, чужие. Чуждые. Она резко обернулась.

Среди деревьев стояли двое: рослый мужчина с дубиной на плече и миниатюрная женщина. Мужчину Соня узнала сразу: это был вор, как их называли деревенские, – один из наиболее жизнестойких атавизмов уходящего мира. Пока остальные покорно засыпали, тонули и превращались в мертвяков, эти упорно сопротивлялись, хотя и без особого успеха. Внимание Сони задержалось на нем не дольше секунды, а потом обратилось на женщину. Вот тут было на что посмотреть. Юная, худенькая, с копной растрепанных вьющихся волос, с огромными темными глазами, одновременно испуганными, просящими и дерзкими.

С одной ямочкой между ключицами. Как и у Сони.

– Окана, – сказала девушка. Это не было вопросом. – Послушай… меня. Послушай, пожалуйста, ты должна меня выслушать!

– Конечно, – мягко сказала Соня.

Девушку, кажется, обескуражила ее готовность идти на контакт. Но она мгновенно взяла себя в руки. Сделала пару шагов вперед и быстро заговорила:

– Меня зовут Ханна, я с Земли, из двадцать первого века. А ты из двадцать второго, да? Ты прогрессор?

Соня слегка прищурилась. Медленно покачала головой, не переставая мягко улыбаться.

– Ты с кем-то меня путаешь, девочка. Ты не в себе.

– Нет, это ты не в себе! – ответила та почти с яростью, но уперлась взглядом в круглый Сонин живот и запнулась. – Ты же наверняка понимаешь, что здесь происходит. И знаешь, что это надо остановить. Тебя именно за этим сюда послали, как же ты… все забыла?

Соня разглядывала ее с головы до ног, слушала ее звонкий, такой юный голос, и удивлялась тому, как остро чувствует чуждость этой девушки окружающему миру. А ведь чисто биологически у Сони с этой Ханной намного больше общего, чем с лесом. Биологически, культурологически… Двадцать первый век… Земля… Соня нахмурилась, на мгновение ощутив, как натягиваются, трещат и почти что рвутся нити, туго притягивающие ее тело и сознание к Пандоре. Земля. Прогрессоры. Эти слова когда-то что-то значили. Она здесь, чтобы остановить… выяснить… скорректировать… изучить… направить…

Антон, внезапно подумала она.

И увидела рядом с напряженной девушкой-землянкой – его, сидящего на пирсе, спустившего ноги в воду. И себя, с жалобной улыбкой протягивающую ему горсть земляники…

Которую он так и не взял из ее рук.

– Зачем ты притащила с собой этот мусор? – спросила Соня.

Ханна непонимающе взглянула на нее. Потом, чуть вздрогнув, обернулась на вора. Пока женщины говорили, тот не шевелился, но кулаки его были сжаты, и желваки перекатывались по скулам, а во взгляде, прикованном к подруге, Соня читала только одно: стремление уничтожить. И это нормально, подумала она, это тоже естественно. Он хочет убить меня, потому что знает, что само мое существование ведет к уничтожению его вида. Это нормально. В ней совсем не было к нему ненависти.

Она услышала голоса вдали, тихую, набирающую силу песню, растекающуюся в звенящем воздухе. Одержание Старой деревни началось. Ей надо было спешить.

– Идем со мной, – сказала Соня и протянула к Ханне руку.

Та отшатнулась. Начала снова что-то говорить. Но Соня не смотрела уже на нее, она смотрела на вора. На крупный, злобный экземпляр тупого животного, считавшего Ханну своей женщиной и частью своего мира. Но она не была частью его мира, эта сильная, полная жизни девочка. Она могла бы стать частью леса, а тот, кто украл ее у леса, не желал ее отпускать.

Секунду-другую они смотрели друг на друга, а потом вор рванулся и прыгнул. Он летел на Соню, оскалившись, занося за спину узловатую чудовищную дубину, и вдруг запрокинулся, перекрутился, сломался в воздухе, будто с ходу расшибся о невидимую преграду. Он вскрикнул, рухнул на колени, дубина выпала из ослабевших рук и покатилась в траву. Миг спустя два толстых склизких корня обвили ноги вора до бедер и рванули его вниз. Лес вряд ли стал бы так стараться ради одной подруги, но теперь она носила дитя леса в своем чреве. Соня с отстраненным любопытством смотрела, как болотистая почва разжижается на глазах, превращаясь в черную яму, и корни утаскивают хрипящего, агонизирующего вора под землю. Жижа сомкнулась над его головой и вновь стала твердой.

Соня вскинула взгляд на Ханну.

– Я же говорю. Мусор, – холодно сказала она.

Ханна ладонями зажимала рот. В ее широко распахнутых черных глазах метались ужас, горе и что-то еще, едва уловимое, тягостное.

– Дрянь, – выдохнула Ханна. – Боже мой, какая же ты дрянь.

Она вскинула руку, в мутном зеленоватом свете сверкнуло лезвие скальпеля. Это было забавно, и Соня понимающе улыбнулась, когда взгляд Ханны упал на ее живот и та на мгновение замешкалась. Этого мгновения хватило сполна.

Никто не смеет угрожать оружием лесу.

Легким, кошачьим движением Соня перехватила руку со скальпелем, ловко вывернула ее и всадила зажатое в кулаке Ханны лезвие ей в горло – точно в ямочку между ключицами.

Убивать собственной рукой в первый раз было чуть-чуть странно. Самую малость. Она вздохнула и отстранилась, оставив зарезанную девушку на траве. Крови вытекло совсем немного.

– Окана… – донеслось издалека – точно шелест ветвей, точно шум бегущей воды. – О… ка… на…

– Иду, – сказала она, поворачиваясь к лиловому туману лицом. – Уже иду, мои хорошие.

– Вы вновь показали себя с лучшей стороны, – сказал Наставник. – Такие, как вы, – действительно большая редкость. Что ж, Второй круг вами пройден. С честью.

Ханна поправила автомат на плече. Второй круг, в отличие от Первого, она запомнила хорошо. И затопленные деревни, и заболоченный лес, и усталого пожилого землянина, который в этом лесу остался. И называющих себя подругами хладнокровных убийц. И истребление вплоть до полного искоренения. А еще – рослого мужественного парня со шрамом на правой щеке, который, кажется, был в нее влюблен и которого искоренила беременная красавица с Земли. Тоже, видимо, бессребреница. Наконец, Ханна помнила себя, падающую навзничь со стальным лезвием в горле.

– И что теперь? – спросила она спокойно.

– Теперь… Я собираюсь познакомить вас, можно сказать, с коллегой. Его зовут Саул Репнин, и он, как и вы, успешно одолел пару кругов. В честь его даже назвали планету земного типа. Я думаю, вам пора поработать с ним в паре. На Сауле нужны бессребреницы.

Ханна скривила губы.