Петр Мохирев - Ссыльный край

– Ты что Акулина, с ума сошла, какие у нас сейчас могут быть бандиты, на дворе-то тридцать девятый год, ни бандитов, ни ловящих их милиционеров мы здесь уже не видали лет пятнадцать.

– Дак с леса едут, да ещё с оружием, я сама видала, кто больше это может быть окромя бандитов, а мужиков-то никого в деревне и нет, одни ребятишки, да бабы.

– Погоди Акулина не кричи, в лес все с ружьями едут. Если и чужие, то вовсе не обязательно, что бандиты, откуда им взяться здесь? Вон, послушай тарелку на стене, по всей стране сейчас строят заводы и фабрики, может, и к нам приехали тоже строить чего-нибудь.

– Дак, может хоть под кровати залезем?

Всадники медленно приближались к дому, все домочадцы молча прилипли к окнам, разглядывая незнакомцев. Приезжие были в сапогах, в промокших от пота рубахах, их лица – заросшие, давно не видевшие бритвы. У всех на головах были надеты накомарники с закинутыми поверх лица сетками, очевидно, что всякого кровососущего гнуса в деревне было значительно меньше, чем в тайге и здесь можно было находиться с открытыми лицами. У двоих за плечами висели короткоствольные карабины. Передний незнакомец подъехал к самому дому, склонился с седла и постучал кнутовищем в оконную раму.

– Эй, хозяева, есть кто дома?

Ребятишки отскочили от окна и, прячась друг за друга, пятились от него всё дальше и дальше. Акулина настойчиво дёргала за рукав хозяйку.

– Не открывай Анна, не открывай, кабы беды не было.

– Ты Акулина всего стала бояться, после того, как мужика твоего на войне убили. Посмотри, люди как люди, ведут себя скромно, а если подъехали, значит им что-то надо.

Она подошла к окну и открыла его створки настежь.

– Хозяюшка добрый день, не могли бы вы показать, где здесь колхозная контора?

– Здравствуйте и вам люди добрые, а можно у вас узнать, откуда вы и зачем к нам пожаловали, да ещё на лошадях, поди строить чего-нибудь будете?

– Да нет, строить ничего у вас не будем, с Красноярска мы приехали, с экспедицией, здесь не далеко, на Осиновке стоим, всё лето будем рядом с деревней работать.

– А-а, сейчас я кого-нибудь из ребятишек отправлю, конечно-конечно покажем, мне-то самой некогда, хлеб подходит, скоро вытаскивать уже.

Она закрыла окно и посмотрела на ребятишек. Самая старшая среди них – десятилетняя Нюрка, худенькая высокая девочка с длинными косичками за головой, её младшие братья – Санька, Витька, Эдик, Валька были мал – мала меньше.

– Нюрка, ты их не напугалась?

– Не-ка, нисколечко, мама скажи, а это «политики»?

– Нет, дочка, это не «политики», сбегай, покажи добрым людям, где у нас находится контора и сразу же обратно.

– Хорошо мама.

Нюрка проводила всадников в середину деревни, издали ткнула пальцем в здание колхозной конторы – «вон, в том доме дяденьки» и вприпрыжку побежала обратно. А в голове крутилось одно слово – «политики», наверно мама побоялась сказать правду, ведь они так похожи на «политиков».

Она не раз слышала от матери историю про странного и доброго «политика», появившегося у них когда-то в деревне. Это было давным-давно, когда Нюрки ещё и не было совсем и братьев тоже не было, а её мама тогда была ещё совсем маленькой девочкой примерно такой же, какая сейчас Нюрка. Мама тогда ещё жила в другом доме, не далеко отсюда, вместе со своими родителями, Нюркиными бабушкой и дедушкой. Однажды поздно вечером, летом, к ним постучался человек, зашёл, попросил водички попить. Человек незнакомый, с особенным, ненашенским говором, его, как принято у всех русских людей, пригласили к столу, предложили поесть, чем Бог послал и переночевать. Он внимательно рассматривал хозяев, потом встал, поклонился им и, снова присев, тихо и спокойно заговорил.

– Вижу, хорошие вы люди, добрые, хозяйственные и дом у вас большой, с оградой, да постройками, живёте на краю деревни, может потому и зашёл я к вам. Звать меня – Иров Пётр Владимирович, сбежал я из-под ареста ещё под Москвой, вот оттуда и всё убегаю, где пешком иду, где еду, в розыске я. Вот видите, в самую глушь забрался, почти что на край земли, дальше и уходить уже некуда. От погони пока оторвался, но найти меня царская охранка и здесь может. Вот такие дела. Если позволите пожить у вас, я останусь на некоторое время, в случае приближения опасности мне сообщат, и я постараюсь заранее от вас уйти. Но если кто сообщит, что я у вас, тогда и вас вместе со мной могут взять, поэтому здесь надо, чтобы никто, даже ваши соседи ничего не знали про меня. Вот так, я как на исповеди перед вами люди добрые, если разрешите, то останусь у вас, если нет, что ж, пойду куда-нибудь ещё дальше.

Так и остался у них жить, прятавшийся от царского режима, Иров Пётр Владимирович, и те, кто его знал, за глаза всегда называли «политикой». Это был сравнительно молодой, на вид не более тридцати лет, высокий, красивый мужчина. Через некоторое время он договорился с хозяевами, кудато уехал и через месяц привёз в деревню жену Иру и высокую, худенькую, белокурую девочку Лизу, лет шести-семи. Жили они тихо, в отдельной комнате, гулять выходили в ограду, но только поздно вечером. Когда посторонних никого не было, они выходили в горницу к хозяевам и много им рассказывали о другой жизни, как живут люди там, в европейской России. Пётр Владимирович что-то помогал по хозяйству, а Ира много вязала и вышивала, она была женщиной спокойной, рассудительной, образованной и её хозяева называли «барыней». Деньги у них были, и они иногда отправляли Анну в магазин, то за продуктами, то за нитками для вышивания. Прожили Ировы в доме Игнатовых около трёх лет и о необычных гостях за это время узнали лишь самые близкие родственники хозяев. Иров иногда отправлял по почте письма, очевидно, своим друзьям, да и сам периодически получал от них послания.

Однажды он вдруг заявил хозяевам, что дальше в их доме оставаться опасно и им надо срочно уехать. Через какое-то время он снова появился ночью в доме, но уже один. Погоня была где-то совсем рядом, все дороги перекрыты, он собрался уходить в тайгу, и попросил собрать хоть небольшой запас продуктов. Отец рисовал ему лесные тропы и месторасположение охотничьих избушек, без них в лесу летом нельзя, комар заживо съест, предлагал ещё ружьё охотничье с собой прихватить, да отказался беглец от оружия.

На следующий день в деревню приехало много полицейских, видать уж очень важным и опасным оказался этот Иров, коль его так усердно искали. Те не многие жители, что знали о беглом большевике, ничего не сказали, этим и спасли семью Анны. А приехавшие полицейские, перетряхнув всю деревню и прочесав прилегавшие к ней лесные тропы, так ни с чем и уехали, объявив напоследок, что если кто-нибудь сообщит об опасном политическом преступнике, то получит за это денежную премию. А Иров так больше в деревне и не появился. Через какое-то время отец Анны пошёл в зимовья его искать и увидел, что первое время жил беглец в избушке на Урале, а потом исчез кудато и ни в одной избушке больше не был. Отец так и определил, что, наверное мужика в лесу медведь съел, такое иногда случалось в тайге.