Миша Димишин - Брак в брачном договоре

И биржа эта была – совсем не биржа труда для безработных, а Московская фондовая биржа, где брокеры торгуют акциями предприятий.

Ванюша, внук тети Вали, не понял, адрес какой именно биржи просили его найти. Да он и не знал ничего об их различиях, и потому выбрал из интернета эту Фондовую биржу. Просто потому, что ее красивое здание понравилось ему больше остальных.

В фойе биржи было многолюдно. И все были одеты в дорогие костюмы и при галстуках.

– Хорошо, что я тоже в костюме и галстуке, – подумал Гриша, – А то выглядел бы нехорошо на фоне других.

– Господа, прошу проходить. Биржа начинает работу, – громко объявил высокий мужчина в особом форменном костюме.

И все начали проходить в большой зал, как в кинотеатре, только без кресел в ряд. В зале было много отдельных столов, отделенных друг от друга легкими пластиковыми перегородками, образующих подобие полуоткрытых кабинок. На столах стояли включенные компьютеры, а на торцевой стене располагалось большое табло, где светились и перемещались различные надписи и цифры.

Гриша остановился в нерешительности, не зная, что делать и к кому обратиться.

– Вы что, новенький? К нам на работу? Первый день? – задал вопрос какой-то из служащих, заметив растерявшегося Гришу.

– Да, я на работу… Сегодня в первый день…

– Тогда вам надо к Игорю Павловичу. Он у нас самый опытный, и все с ним начинают. Вы не волнуйтесь. Он только на первый взгляд немного строгий. Но все равно он вас должен проэкзаменовать, прежде чем вы начнете работать. Такие у нас правила.

Служащий показал Грише на седовласого лет пятидесяти мужчину, сидящего за столом в центре зала. Гриша сказал служащему «Спасибо» и направился к Игорю Павловичу. Экзаменоваться ему было не впервой. Каждый год приходилось сдавать какие-нибудь экзамены. То подтверждать удостоверения стропальщика, то техника безопасности, то еще что-нибудь.

– Игорь Павлович, доброе утро. Меня к вам послали. Я новенький. На работу. Сказали, вы меня проэкзаменуете.

– Да, кто это вам такое сказал? Вот никто не хочет дополнительно даже слово сказать. Все заняты всегда. Ну, хорошо, присаживайтесь. Вы скорее всего и лучше меня все знаете. Какой из меня учитель. Привыкли. Кто везет, того и погоняют еще. Будете для начала смотреть, как я все делаю, и понемногу сами начнете. А экзаменую не я, а вот она, – Игорь Павлович указал на экран монитора, где светились какие-то разноцветные столбики с надписями и цифрами вверху.

Гриша сел на стул рядом с Игорем Павловичем. Предварительно он снял свой пиджак и повесил на стул, как и его учитель. Свою кожаную сумку с мастерком и кирочкой он поставил рядом со стулом.

Столбики на экране менялись по высоте, и Игорь Павлович, что-то бурчал себе под нос и иногда подводил к ним мышкой курсор, набирал какие-то цифры и “ENTER”. Гриша внимательно следил за его действиями. Ничего сложного. Ему было только непонятно, что за экзамен ему надо здесь пройти, прежде чем устроиться на работу каменщиком. Но экзамены ведь бывают разные. Возможно, этот на сообразительность. На стройках надо хорошо соображать, и в особенности рабочим, чтобы косяков не напороть.

Лицо Игоря Павловича исказилось от боли. Он взялся за живот и медленно произнес:

– Чертов этот их капучино… Сволочи, берут такие деньги, а молоко несвежее наливают. Мне надо отойти ненадолго. Поработай пока сам. Лимит только не превышай и следи за профитом. Он должен быть хотя бы минимальный. Сегодня день спокойный, ничего особенного не предпринимай. Кстати, забыл спросить, как тебя зовут? Ну, да ладно. Это потом.

Игорь Павлович встал из-за стола и, корчась от боли в животе, ушел. Гриша подсел к компьютеру и еще раз внимательно посмотрел в монитор. Движение разноцветных столбиков напоминало компьютерную игру, и он решил проявить сообразительность и попробовать выровнять все столбики по высоте. Благо над ними были еще и цифры, по-видимому, они эту высоту как раз и указывали.

Сначала он робко понажимал кнопки компьютера. Столбики изменились. Потом он сделал это смелее. Он даже понял, как можно изменять их высоту. Но выравнивание всех столбиков в одну линию оказалось делом не простым. Периодически они сами по себе изменялись. Гриша решил действовать быстрее и даже совсем быстро, чтобы успевать за их изменениями и поправлять их в нужную сторону. Так продолжалось примерно минут десять и неожиданно экран компьютера погас совсем.

Только сейчас Гриша услышал, до этого он был весь поглощен выравниванием цветных столбиков, какой ужасный шум и крик стоит в зале. Многие повскакивали со своих кресел. Слышались крики: «Надо срочно остановить торги!!! Акции рушатся!!!» Все сгрудились возле большого светящегося табло.

Гриша тоже встал из-за своего стола и подошел посмотреть, почему все так кричат и что они все рассматривают на этом табло. Но там он ничего необычного не увидел. Также светились красные цифры, только теперь не изменялись. Нигде ничего не рушилось. Когда же он обернулся и хотел вернуться за свой стол, то увидел, что возле его стола уже собралась группа людей. Некоторые из них громко выкрикивали: «Кто здесь работал?! Это он все натворил?!»

По лицам этих людей и их настроению Гриша понял, что экзамен он точно провалил, а, возможно, и напорол еще какой-то серьезный косяк. Он пробрался через толпу орущих людей и вышел из здания биржи на улицу, от греха подальше.

Пройдя уже несколько кварталов, Гриша вспомнил, что забыл там на бирже свой пиджак и кожаную сумку с инструментами. Но возвращаться за ними он не стал. Зачем они теперь ему, когда нет работы.

Домой Гриша пришел, когда еще не было и двенадцати часов, и кот Сержик снова встретил его удивленным взглядом, почему он вернулся так рано. Время было обеденное, и Гриша решил сварить себе и Сержику по-быстрому суп из сосисок. И пока он резал сосиски на части он все время разговаривал с котом.

– Вот, такие дела, Серега. Если так и дальше пойдет, то через неделю придется нам с тобой идти просить подаяния. Хотя и там сейчас конкуренция, знаешь, какая. Я даже с одним из этих нищих, что в метро в переходах стоят, разговаривал. Очень приятный человек оказался. Интеллигентный даже. Да… Там разные люди стоят. Так вот, у него плакатик такой лежал: «Жадных, бедных и равнодушных прошу не беспокоиться. И не подавать».

Я у него спрашиваю: «Это почему так?». А он мне отвечает:

– Так они все равно не подают. И потом, жадный страдать станет, если свои деньги кому-либо даст. У бедных – у самих нет. Будут подавать, им еще труднее станет. А равнодушный, если даст, то обозлится и проклинать меня потом станет, что я его равнодушие нарушил. Выходит, всем им от подаяний станет плохо. А делать надо все так, чтобы и тебе, и другим становилось одновременно хорошо».