Юрий Кривоносов - За тех, кто в море

На синей обложке значилось: «Полярный научно- исследовательский институт рыбного хозяйства и океанографии им. Н.М.Книповича. Научно-технический бюллетень», и был изображен флажок с семью звездами на синем поле.

Что такое ПИНРО (так сокращенно называют этот институт) я знал, а вот значение флажка было для меня загадкой. Половину ее мне открыл капитан, забежавший на минуту в каюту:

– Звездочки? Так это же созвездие Персея. А вот какое отношение они имеют к ПИНРО… Вообще-то у них и научное судно есть, тоже называется Персей, но какая здесь связь, сказать затрудняюсь.

Перед самым выходом из Кольского залива зашли в Тюва-губу – заправляться.

Причал и суда выглядели совсем миниатюрными у подножья крутой горы, на склонах которой между огромными камнями прилепились отдельные домики поселка, а улицами служили деревянные лесенки и мостки с перильцами.

По трубопроводам в танки корабля мощные насосы закачивают топливо и воду, а по длинным жестяным желобам в открытые трюмы с треском летят куски льда и соль. Скалы у пирса сплошь исписаны названиями судов – это своего рода визитные карточки, тут – последняя земля перед долгими морскими походами. На рейде ожидают своей очереди другие траулеры, а загрузившиеся дают прощальные гудки и, окутавшись дымом, уходят в бледные сумерки. Недавно только окончился полярный день, и солнце еще очень ненадолго уходит со своего боевого поста.

На следующий день над морем сгустился туман, и мы движемся, ощупывая путь радиолокатором. Я страшно волнуюсь, что не найдем «Тунца», идущего нам навстречу, и тревожно поглядываю на невозмутимое лицо капитана.

Рандеву состоялось под вечер. Маленькая черная точка на прояснившемся горизонте постепенно вырастает до размеров нормального корабля, и еще через полчаса, после манипуляций со шлюпкой, приплясывающей на свинцовой зыби, в Мурманск уходит радиограмма: «Корреспондент «Огонька» принят на борт».

Мне повезло: начальником экспедиции на «Тунце» оказался Олег Николаевич Киселев, с которым мы были знакомы по Мурманску – встречались в ПИНРО, где он заведует лабораторией новых методов разведки рыбы. Горячий энтузиаст освоения Заполярья, зачинатель подводных исследований на севере, он уже четверть века шаг за шагом изучает природу этих суровых широт. Более семидесяти научных экспедиций, в которых он участвовал, помогли раскрыть многие тайны Арктики. С юношеских лет Киселев страстно увлекся идеей проникнуть в глубины моря, подарить их богатство людям. Сначала это было возможно лишь с помощью гидроакустических приборов, потом для разведки рыбы начали использовать гидросамолеты, а несколько лет назад он проник непосредственно в морское царство в первом гидростате, позволявшем опускаться на глубину до двухсот метров. Потом ходил на научной подводной лодке «Северянка», работал с гидростатом «Север-2», – аппаратом, способным достигать предельных глубин Баренцева моря.

Этот необычного вида прибор я и заметил еще со шлюпки. Возле гидростата хлопотало несколько человек, а он мрачно поблескивал на них кружками своих иллюминаторов, чем-то напоминающих глаза осьминога. И весь он, похожий на перевернутую стальную грушу, казался гигантским кальмаром, потерявшим вдруг свои щупальца.

– Идите и быстрее устраивайтесь – заторопил меня Олег Николаевич, – и сразу приходите в ходовую рубку – сейчас будет погружение. Церемониал знакомства с людьми проведем в рабочем порядке.

К началу погружения я все же опоздал. Гидростата на палубе уже не было, только метр за метром уходил в воду ваерный трос. На мачте трепетали два сигнальных флага: «Не подходить! Веду подводные работы! «

Зеленый глазок на пульте управления сообщает, что связь работает нормально.

Неожиданно для меня из динамика вырывается звонкий девичий голос:

– Олег Николаевич, вижу грунт!

– Стоп!

– Есть стоп! – отозвалось где-то на палубе, и трос замер.

– Осмотритесь, Светлана Сергеевна, и сообщите, что видите.

Дежурный у пульта записывает в журнал различные малопонятные для меня данные, а Киселев рассказывает об обладательнице звонкого голоса Светлане Дробышевой.

Окончив Московский рыбный институт, она сама попросилась работать на север и, не успев еще путем в Мурманске устроиться, отправилась в первую свою морскую экспедицию. Шли годы, сменялись экспедиции, она собрала богатый материал по гидробиологии моря, закончила заочную аспирантуру, защитила диссертацию, стала подводным исследователем.

– И учтите, – добавил Киселев, – первая в мире женщина, опускающаяся в подводном снаряде на большие глубины! Это, правда, не космос, но все же…

Проходит час, и затем грустный голос Светланы сообщает, что рыба вся ушла, ничего нет – как в пустыне.

– Ничего, – успокаивает ее Олег Николаевич, – продолжайте наблюдать. Бывает, просидишь два часа впустую, а потом вдруг увидишь такое интересное… Терпение и настойчивость наши главные союзники…

И Светлана терпеливо ждет и от нечего делать поет пионерскую песню о том, как хорошо в стране советской жить, быть ей полезной, на луну слетать и перегнать все рекорды мира.

– Вижу косяк трески, – радостно оживает динамик, – Только какое-то странное поведение рыбы: выскакивают из стаи, катаются по грунту…

– Что я говорил! – ликует Киселев, – терпение – золото. То, что вы видите, очень интересно, теперь вы будете знать, как рыба порой развлекается.

Но косяк прошел, и Светлана опять заскучала.

– Приготовиться к подъему! – командует Киселев. Я бегу за фотоаппаратом, чтобы сделать снимок выходящей из морских глубин отважной женщины, но на сей раз мне это не удается. На пути в каюту меня перехватывают репродукторы судовой трансляции: – «Корреспонденту приготовиться к погружению, одеться потеплее, и на палубу!».

Гидростат пришвартован к борту, Светлана уже у баковой лебедки возится с планктонной сеткой – готовится брать пробу.