Киндер, кюхе, кирхе (СИ)

- А как у тебя, Олег, это? Наладилось?

Олег хмыкнул. Потянул к себе Мишку:

- Ну-ка, иди! – обвил его за шею и притянул его губы к своим.

Поцелуй был глубоким. Руки их лежали на столе, то сплетая, то отпуская пальцы. Минуты через две Олег поднялся и повернулся в профиль. Под его ширинкой вздымался бугор.

- Как думаете: наладилось?

- Что здесь тебе – Голливуд, что ли? – засмеялся Мишка. – Давай, «товар лицом» показывай! - бросил быстрый взгляд в лицо друга, потом смело расстегнул пуговицу и молнию и стянул вниз брюки и белье. Член Олега стоял вертикально вверх. Мишка задорно покосился на гостя: - Ну, Александр Аркадьич, берете артистом?

Олег, усмехнувшись, легким движением щелкнул хулигана по лбу, оттолкнул его руки и натянул брюки обратно:

- Чего творишь-то, а? На воспитательные меры нарываешься?

- Не здесь и не сейчас, - тихой скороговоркой ответил Мишка.

А Аркадьич расхохотался:

- Беру! Хотите, найду съемочную группу, отснимем вас двоих на полный метр? За «извращения» - цена договорная. …С кредитом с этих денег расплатитесь, а?!

- Не, - помотал головой Серебряков. – Это Самсонову просто вина больше не надо. А завтра он протрезвеет и опять орать начнет, чтоб я без паранджи на улицу не выходил, - а потом иронично повернулся к другу: - Или – правда, разрешишь мне в порно сняться?

- Сейчас! Размечтался! Это – шутка юмора была. Александр Аркадьич – понял! – отчеканил Мишка.

И только теперь Аркадьич решился отдать еще один привезенный из Москвы подарок. Он сходил в коридор и вынул из внутреннего кармана пальто плоскую коробку:

- Держите! Едва не забыл!

На внешней стороне компакт-диска была фотография: Олег, положив ладонь на Мишкин затылок, завороженно смотрит на его губы.

На диске оказалось три десятка файлов. На самом первом видео они – молодые и, как сейчас казалось, оба худющие и нервные – целовались в помпезных интерьерах студии.

- Это видео в студийное портфолио вошло. Крутили потенциальным заказчикам в доказательство нашего таланта и профессионализма! – усмехнулся Аркадьич. – Помните те съемки?

- Такое не забыть! – выдохнул Мишка.

- Это нам вместо свадебного видео будет, - улыбнулся Олег.

Потом он кликнул наугад на случайный файл. В новом клипе Мишка упражнялся с Яриком и Олей.

- Фу, закрой это порно! – замотал головой Самсонов.

В следующем попавшемся «под мышку» файле Олег - совсем молодой, еще здоровый и жизнерадостный - лежал на массажном столе. Около него, медленно выжимая себе на руки блестящее масло, стояли две девчонки, темноволосая и рыжая.

- А это – помнишь? – повернулся Аркадьич к Олегу. – «Массажный салон» снимали три недели подряд. Был такой заказ…

- Уже забылось, - качнул головой Олег. - Это у нас у Самсонова обычно на массажисток поднимается…

«Массажистки» на экране, стоя по обе стороны от «пациента», плавными движениями растирали его руки, грудь и живот. Их руки скользили всё ниже, забирались под легкую простыню, накрывавшую его чресла. Камера взяла крупным планом, как взбухает бугор над его пахом.

- Фига себе! – присвистнул Мишка.

- Это - монтаж, - попробовал отговориться Олег.

- Да нет там монтажа, не скромничай! – засмеялся Аркадьич.

- Да нет там монтажа, что я – не вижу, что ли?! – возмутился вслед за ним Самсонов.

- Это я на съемках был меньше года, - сказал Олег. – А рыжая – Машка. Та, с которой я вместе жил на студии.

Мишка закусил губу. Краска ревности бросилась ему в лицо.

- Да не психуй ты так, чудо мое! – Олег подвинулся к другу и облокотился на его плечо. – Мы прожили с ней три месяца в одной квартире, потом разошлись: надоело.

А в клипе «массажистки» отбросили простыню. Член Олега стоял. Рыжеволосая Маша то медленно забирала его в ладони, то ласкала кончиками пальцев. Брюнетка, навалившись крепкой грудью на Олегово плечо, покрывала поцелуями его лицо и шею.

- На хрен это?! – не выдержал Мишка, кликнул мышкой по красному крестику в верхнем углу видюшки и вскочил. – Нам дома этого – не надо!

Но Олег расплылся в ехидной улыбке:

- Вау, Александр Аркадьич, вот вы уважили! Вот попали в точку с подарком! Мне такое видео для семейной жизни нужно как воздух! Минь, если будешь себя плохо вести, я буду ставить тебе это кино, понял?

- Пошел ты! – буркнул Мишка. – Издеваться нравится?

- Не, ну если будешь всегда хорошим мальчиком – так и не узнаешь, чем там дело кончилось!

Мишка с оскорбленным видом оттолкнул от себя табуретку и ушел в комнату. Аркадьич напрягся:

- Я зря это привез?

- Нет! Он подуется, подуется, потом сам попросит дальше показать, - негромко, улыбаясь, ответил Олег. – Я ж – старший. У меня должны быть методы воздействия на шалопая своего. Ремень не для каждого случая годится.

Аркадьич крякнул и потянулся за бутылкой. Через пять минут Мишка, уже в домашних спортивных штанах и босиком, пришел из ванной, держа ворох белья, вытащенного из стиралки.

- Тазом двинь! – с грубоватым вызовом сказал он Олегу.

И, когда тот поднялся с места, начал развешивать на высокой веревке полотенца и футболки.

- Минь, хватит тебе! – примиряющим тоном окликнул Олег. – Садись за стол. Потом развесим.

Мишка не отвечал.

- Мы сотрем все файлы, которые ты скажешь.

Сердитое сопение.

- Вообще диск вернем, - и, обращаясь к гостю: - Заберёте его, ладно?

- Да не надо забирать! – буркнул Мишка, выворачивая рукавчик перекрутившейся в стиралке крохотной пижамки. – Там есть же наши с тобой съемки. Это – семейный архив. Эти – пусть будут!

И Аркадьич, глядя на высокого, плечистого босоногого Самсонова, аккуратно расправляющего детскую кофточку с веселыми мышатами, не сдержался:

- Как у вас пасторально: «Киндер, кюхе, кирхе»*.

- «Босая, беременная и у плиты»*? – усмехнулся Мишка. – Это хорошо еще, что я рожать не могу. А то у нас было бы уже семеро по лавкам!

- Семерых не успели бы: ты ж учился. Четверо – максимум! - засмеялся Олег.

- Видите, Александр Аркадьевич, он уже всех посчитал! – ворчливо пробормотал Мишка.

- Минь, ну, не злись! Садись с нами чай пить, – мягко попросил Олег.

- Веревки из меня вьешь! – Мишка вздохнул и, пристроив на веревку последнюю кофточку, сел на свое прежнее место.

Вечер близился к полуночи. Бутылка коньяка почти опустела.

- Олег, а на гитаре ты еще играешь? – спросил гость. – Помнишь, на студии тебя всегда просили спеть: «Южный полюс в снегах. Южный полюс закрыт»…*

- Помню! – кивнул Олег.

Принесли гитару. Отодвинули стол.

Студия – суровое, сложное место. И судьбы людей, туда прибившихся, были непростыми. И песни там любили непростые, берущие за душу и щемящие. Олег какое-то время молча перебирал струны, настраиваясь на нужную волну.

Южный полюс молчит.