Сергей Капица - Парадоксы роста. Законы глобального развития человечества

Именно внутренние процессы роста человечества как системы определяют ее глобальный характер и вековое развитие при все увеличивающейся неравномерности развития.

Более того, кроме экономического и социального неравенства есть генетическое неравенство, генетическая несправедливость, на которую особое внимание обращает лауреат Нобелевской премии Джеймс Уотсон. Это новый фактор, вытекающий из представлений современной молекулярной биологии и фундаментальных открытий самого Уотсона. С другой стороны, значение этих социобиологических факторов возрастает в современном обществе с малым числом детей на одну женщину, прогрессом медицины и разрушением самого института семьи.

В следующих разделах мы обратимся к тому, как информационная модель позволяет рассматривать наше развитие в предвидимом будущем. Это изложение неизбежно будет фрагментарным, однако его смысл состоит в том, чтобы показать, как количественный анализ роста человечества открывает новые возможности исследования природы человека и его истории.

Моделирование роста человечества предоставляет возможность обратиться к проблемам нашего времени и процессам, происходящим в России. Именно ответственное управление обществом и «конструирование будущего» требуют понимания масштаба нынешней революции и в первую очередь обращения к сознанию и культуре, включая науку. В этом случае материальное развитие и тем более стремление к обществу потребления больше не могут считаться приоритетной целью развития, как в недалеком прошлом.

Ответственное управление обществом и «конструирование будущего» требуют понимания масштаба нынешней революционной эпохи.

Если в развитых странах так называемого «золотого миллиарда» уже отмечается резкое падение роста, при котором население не возобновляется и стремительно стареет, то в развивающемся мире пока наблюдается обратная картина: там население, в котором преобладает молодежь, быстро растет [3] (см. рис. 11). В развивающихся странах переход затрагивает более 5 млрд человек, численность которых удвоится при завершении глобального перехода во второй половине XXI в., а сам этот процесс происходит в два раза быстрее, чем в Европе и других развитых странах.

Поражает своей интенсивностью развитие экономики Китая, которая росла за последние десятилетия более чем на 10 % в год. Производство же энергии в странах Юго-Восточной Азии увеличивается на 7–8 % в год, а Тихий океан становится последним «средиземноморьем» планеты после Атлантического океана и собственно Средиземного моря. В этом стремительном росте можно видеть предпосылки для развития системных неустойчивостей, о чем нас предупредил финансово-экономический кризис 2008 г.

Одним из следствий демографической революции стало резкое сокращение числа детей на каждую женщину в развитых странах. Так, в Испании и Италии это число равно 1,20; в Германии – 1,41; в Японии – 1,37; в России – 1,3 и в Украине – 1,09, в то время как для поддержания простого воспроизводства населения в среднем необходимо 2,15 детей на каждую женщину – практически на одного ребенка больше, чем в настоящее время. Таким образом, все самые богатые и экономически развитые страны, которые на 30–50 лет раньше пережили демографический переход, оказались несостоятельными в своей главной функции – воспроизводстве населения: это самый сильный сигнал, который нам подает демография [5, 9].

Парадокс демографического перехода состоит в том, что в прошлом на каждую женщину приходилось много детей, однако рост зависел не от числа детей, а только от малой разницы между рождаемостью и смертностью. Именно эта разница как мера роста определяла наше системное развитие по устойчивой траектории гиперболического роста от далекого палеолита до начала ХХ в.

Все самые богатые и экономически развитые страны, которые раньше пережили демографический переход, оказались несостоятельными в главной функции: воспроизводстве населения.

Таким образом, по мере приближения к эпохе демографического перехода число детей все время уменьшается и с наступлением демографического перехода общее число детей падает настолько, что при резком изменении роста и развития это привело к современному кризису рождаемости, самому острому противоречию «развитого» мира, когда «порвалась связь времен» (см. рис. 4).

Этому способствуют отмеченный выше общий кризис механизмов самоорганизации общества, выраженный в распаде традиционных ценностей в современном мире. Объективным результатом демографической революции стало изменение соотношения пожилых и молодых людей, что привело к максимальному расслоению мира и по возрастному составу.

Именно молодежь, которая получила образование, но не нашла работу, часто первой активизируется в эпоху демографической революции, становится могучим фактором исторического развития. От того, куда будут направлены ее силы, во многом зависит устойчивость мира. Станет ли молодое поколение, часто пришедшее из сел в города, пролетариатом промышленной революции или солдатами войн и революций? Не рабочим классом, а «талибаном» в регионах, подобных Пакистану и Афганистану, Северной Африке и Центральной Азии, где эти противоречия в нашем «мягком подбрюшье» стремительно нарастают. Там демографический взрыв, наличие энергетического сырья и кризис с водоснабжением привели к напряженной ситуации в самом центре Евразии.

В будущем, при завершении демографической революции к концу XXI в. наступит существенное старение населения мира. Если при этом число детей у эмигрантов тоже сократится, станет меньше необходимого для воспроизводства населения, то такое положение может привести к кризису человечества в глобальном масштабе. Однако можно предположить, что и сам кризис воспроизводства населения стал реакцией на стресс от демографической революции и потому, быть может, он будет преодолен в предвидимом будущем при ее завершении и переходе человечества в устойчивое стационарное состояние при стабилизации населения мира (рис. 12).

В этом описании явления перехода мы сталкиваемся с указанной выше трудностью выяснения причинно-следственных связей в развивающихся сложных системах. Примером такого парадокса служит вопрос: что было раньше – курица или яйцо? Дилемма разрешима при рассмотрении процесса во времени при эволюции и постепенного появления яйцекладущих животных и не разрешима в статической системе представлений.