Валерий Слезин - Геноцид белой расы. Кризис Европы. Как спастись, как преуспеть

Приходится часто слышать, что в первую очередь надо подумать о карьере, заработке, а уж потом о детях. Упомянутая в первой части книги бизнесвумен – крайний пример индустриального перерождения психики женщины. Такая женщина живет как бы вне течения жизни, после нее ничего не останется, и сама она не познает любовь. Но самое страшное, что общество этой беды не видит, даже выставляет этого в общем-то несчастного человека примером для подражания. Конечно, семью создают двое, поэтому любовь к близким и желание их иметь должны воспитываться с детства и в семье, и в детских организациях.

Появился журнал про деловых женщин, который рекомендуется читать всем женщинам. В названии журнала есть подзаголовок – «Журнал для настоящих женщин». Напомню историю, которую я уже рассказывал. Когда одна «настоящая» американская женщина занималась на севере Африки своим делом, «не настоящая» местная женщина поинтересовалась у нее, а с кем же остались ее дети. Американка ответила, что детей у нее нет. В ответ на это услышала: «Как же вам не стыдно!» Арабка считала, что настоящая женщина – это та, у которой дети. Стыдно отрываться от своей природы, от своего жизненного предназначения, от своей физиологии. Нормальной женщине без детей стыдно, а журнал учит, что нет. Вот так ратуют за патологию наши журналы. Что же тут удивительного, если мы и вся Европа вымираем?

Девушки из упомянутого выше племени туарегов не имеют ни малейших сомнений в том, как должна жить полноценная женщина. Приведем стихотворение одной из девушек этого племени, в котором она выражает чувство любви к юноше своего племени:

Ахал в переводе с туарегского вечеринка, амзад – род скрипки.

8 дней длится туарегская свадьба. Вступающие в брак клянутся перед Богом в верности друг другу. Измена обычно карается смертью, хотя развод и допускается, поэтому брак прочен, и дети почти всегда живут в полных семьях, а оттого и психически здоровы. В замужестве туарегская женщина остается свободной и продолжает пользоваться всеобщим уважением, принимает участие в собраниях племени вместе с мужем, может высказать свое мнение по вопросам семьи и вообще жизни племени. Таким образом, прочность брака не ущемляет прав супругов, но также и сохраняет полностью права детей на полную семью. Можно полагать, что прочная семья возможна и в современном обществе, но за нее надо бороться.

Встаёт вопрос: что мы приобрели и что мы потеряли, чего больше? Можно полагать, что мы потеряли больше, чем приобрели, идя к своей теперешней жизни. Мы потеряли любовь и счастье, но приобрели бытовой комфорт, информационные технологии, мы теперь знакомы со всеми событиями и сплетнями мира, а не только с жизнью своего племени, которого уже практически и нет. Люди так разобщились, что национальные связи существенно ослабли. Можно сказать, что любовь потеряли, а кошелек цел. За деньги, правда, любовь не купишь, зато секса – сколько угодно, есть даже секс-туры по всему свету.

Все это так, но, например, арабы во Франции жгут автомобили. Пока только их! Родину, как видно, всетаки есть смысл защищать, а для этого нужны дети, а для них нужна семья, а для семьи нужна любовь, а не секс-тур.

Важнейшим условием жизни является также гордость за свой народ, любовь к нему, желание защищать родину любой ценой. Пока этот эмоциональный порыв, заливаемый волной цинизма, не угас, народ будет жить. При высоком уровне патриотизма и национального достоинства не страшны и иммигранты, они быстро ассимилируются. Л. Гумилев назвал это пассионарностью. Народ зачастую умирает раньше, чем люди, его образующие. Не будь теплохладным, а будь холодным или горячим, говорится в Писании. Теплохладный – это усредненный, то есть практически умерший. Ему все равно, все народы хороши, все культуры хороши, мы все одна семья. Нет, мы не одна семья, мы – много семей, и жизнь на Земле будет продолжаться только тогда, когда семей будет много. Эти семьи-народы будут иметь разную культуру, а жизнь в однородном поле не течет, как электрический ток.

Когда-то великий Карфаген сдал без боя римлянам все свое оружие, зарезал всех своих полководцев, кроме Гасдрубала, который убежал. Карфагеняне считали, что главное – обогащаться, а кто у власти – не все ли равно. Но оказалось, что не все равно. Римляне приказали всем покинуть Карфаген, который затем был разграблен и уничтожен. В наше время по договору между Герингом и Маннергеймом должен был быть разграблен и уничтожен Ленинград, но мы тогда не сдали немцам и финнам оружие и этот людоедский акт предотвратили. Карфагеняне поздновато, но поняли, что враг есть враг, и оказали сопротивление уже в полностью безнадежной ситуации. В конце концов, полководец Гасдрубал, который возглавил сопротивление, сдался. Римский летописец Аппиан рассказывает историю, разыгравшуюся, когда Гасдрубал покорился римлянам и сел у ног их полководца. Его жена прокричала: «О, преступный и бессовестный, о, трусливейший из людей!.. Какой триумф украсишь ты, вождь великого Карфагена?! И какого только наказания не понесешь ты от руки того, в ногах которого ты теперь сидишь?» Произнеся такие оскорбительные слова, она зарезала детей, бросила их в огонь и сама бросилась туда же. Жена предателя Гасдрубала до конца сохранила верность своему народу.

В истории можно найти массу примеров, когда люди готовы были умереть, но не отказаться от национальной идентичности, культуры, независимости. Все это можно назвать одним словом – «патриотизм». Патриотизм – это основа жизни. Биологически патриотизм, как уже говорилось, основан на инстинкте защиты территории обитания. Каковы же нейрофизиологические механизмы патриотизма? Как показали наши эксперименты на основе стимуляции позитивных и негативных зон мозга, возможна выработка самых различных форм поведения, не связанных с такими врожденными типами поведения, как половое, пищевое или агрессивное. Это говорит о том, что человек не находится в плену у своих влечений, а им управляет закрепление посредством воспитания различных форм поведения, которые стали сутью его личности и которые могут возобладать над врожденными мотивациями. У жены Гасдрубала патриотический порыв пересилил инстинкт самосохранения. Человек, воспитанный в религиозном духе, не бросит семью и не станет людоедом даже под угрозой смерти от голода, что мы могли наблюдать в осажденном Ленинграде. Людоедами становились только сошедшие с ума.