Эльвипа Синецкая - «Путешествие на Запад» китайской женщины, или Феминизм в Китае

Кроме политико-идеологических процессов, на положение женщин, естественно, влияют и определённые политико-экономические процессы. Как писалось в одном из интернет-изданий: «Барышня, Смольный! – Откуда, собственно, взялась эта барышня? Понятно, откуда – всеобщая мобилизация заставила быстренько забыть о женском предназначении и начать использовать женщин в качестве квалифицированной рабочей силы. То же самое происходило во время Второй мировой войны, когда американские домохозяйки стройными рядами двинулись на заводы Форда, бросив своё вышивание. Как только война закончилась, понадобилось освободить рабочие места для демобилизованных мужчин – все снова заговорили о “женском предназначении”» [83]. И тогда вновь начинает активизироваться феминизм во всех своих ипостасях: осмысление роли и особенности женщины (то есть развитие теоретического феминизма как процесс формирования идеологии), борьба за её трудовые, экономические права – то есть женское движение.

После определённого латентного состояния, длившегося примерно с третьего десятилетия по конец 60-х годов ХХ века, женское движение вновь активизировалось в рамках общей борьбы с различными формами дискриминации. «Наблюдаемый с конца 60-х годов подъём женской активности и в сфере реформистской, и в сфере революционной политики является частью общей радикализации молодёжи в ходе войны во Вьетнаме и разложения капиталистической экономики» [84]. Катализаторами событий были и смерть Че Гевары, и убийство Л.М. Кинга, не обошлось без влияния «пролетарской культурной революции» в Китае и вторжения СССР в Чехословакию [85]. В то время у многих зародился интерес к проблемам социального развития, в том числе и к особенностям развития положения женщин. В студенческих аудиториях и кафе «денно и нощно проходили бурные дискуссии о стратегии и эффективности методов социального развития… Среди женщин высказывались мнения, что освобождение женщин входит составной частью в процесс трансформации общества» [86].

При этом, что очень существенно, 1968 год 一 «это время, когда всемирное движение за освобождение женщин в первый раз вторглось в академию, ведя с собой боевых членов в новую эру» [87], то есть наступил период расцвета так называемых женских исследований.

Характерным для раннего периода women’s studies стал метод интеграции женских исследований в социальные и гуманитарные науки, что получило название «добавить женщин и перемешать» («add-women-and-stir-method»). В центре внимания были, прежде всего, женщины 一 всех классов и происхождений, то есть женщины как социальная группа, ранее исключённая из традиционных гуманитарных и социальных дисциплин. Используя новый подход 一 гендерный, 一 вскоре увидели, что практически все традиционные дисциплины были «гендерно слепы», отражали мужские предубеждения, использовали понятия, которые не подразумевали женский опыт («труд», «просвещение», «общественно-политические движения» и др.). Например, социологические исследования труда исключали домашний труд и волонтёрскую работу – виды деятельности преимущественно женщин; изучение эпохи Просвещения игнорировало положение женщин. В истории и социологии общественных движений не было места женским движениям. Таким образом, благодаря «гендерным раскопкам» (по остроумному выражению одной российской феминистки), становились видимыми женские жизни, опыт, женский подход к анализу фактов, явлений и процессов.

Развитие женских (гендерных) исследований и учебных курсов на их основе стало возможным во многом благодаря появлению к этому времени в университетах довольно большого количества женщин, прежде всего среди учёных и преподавателей в сфере гуманитарных и социальных наук. Они привлекли внимание учёных и общественности к отсутствию исследований о роли женщин в истории, науке, к культурному формированию понятий «женственности» и «мужественности» и представлений о ролях полов в обществе и т. д. Вопросы о роли женщин в истории, литературе, аграрных и индустриальных обществах очень скоро потянули за собой более широкие вопросы о гендере как переменной – в психологии, социологии, антропологии, философии, а также вопросы о распределении социальных ролей, власти, благ, вознаграждения за труд – в политике, экономике. Гендер как социологическое понятие понадобилось ввести для того, чтобы показать различие между биологическим полом (полом как «естеством») и полом как социальным конструктом, набором социально сконструированных ожиданий по поводу поведения, стремлений и желаний, которые, будучи порождены обществом и вложены в индивидуумов, могут быть изменены.

Термины женские исследования, гендерные исследования, а также феминистские исследования часто употребляются взаимозаменяемо, но стоит отметить, что по поводу этих терминов идут дискуссии. Зародившись в США, понятие «женские исследования» – women’s studies (как и сама научная дисциплина) довольно быстро распространилось в англоязычных странах. Понятие «феминистские исследования» появилось в Дании и популярно в Скандинавских странах как своеобразный протест против «американского культурного империализма»; оно используется также с целью сделать акцент на политическом значении борьбы феминистов за новое научное знание о человеке и обществе. Ещё одним альтернативным термином, который используется в Скандинавских странах и в России для обозначения женских исследований, является термин «феминология». Он был введён в научный оборот в Дании в 1971 году как легкопереводимый на многие языки и достаточно нейтральный. С 1980-х годов активно используется термин «гендерные исследования» (иногда он заменяет термин «женские исследования» как более приемлемый для подчёркивания необходимости изучения социальной проблематики обоих полов) [88].

Интересный момент, который нельзя назвать «исторической случайностью», но именно в это время многие феминистки обратились к Китаю как к предмету своего исследования. Интересовались историей женщин в Китае и люди, вовсе не имеющие никакого отношения к китаеведению и даже к востоковедению [89]. Вполне возможно, большая страна, совершившая рывок в социально-экономическом развитии, свободная от чрезвычайно сложных напластований западной истории, имеющая вполне «правильную» конституцию с точки зрения установления равных прав для всех граждан, в том числе для мужчин и женщин, страна, видимая с Запада как полная социальной активностью и динамизмом, – всё это воспринималось со стороны, как и шестьдесят лет тому назад новая Россия, исключительно (или преимущественно) с чрезвычайным энтузиазмом [90].