Мануэль Кастельс - Власть коммуникации

В условиях беспощадных атак на WikiLeaks и заточения Ассанжа в стенах посольства Эквадора в Лондоне созданная WikiLeaks независимая информационная модель была воспринята рядом новых организаций эпохи свободной цифровой коммуникации, таких как Friends of WikiLeaks – социальная сеть для тех, кто поддерживает WikiLeaks, запущенная в декабре 2011 г.; Brussels Leaks – сеть активистов и журналистов, провозгласивших своей задачей «вывести теневые взаимодействия внутри Европейского Союза в публичную сферу»; PPLeaks и PSOELeaks, в чьи задачи входит разоблачение постоянных скандалов в двух основных политических партиях Испании – Partido Popular и PSOE; TradeLeaks, созданный Русланом Коганом в Австралии с целью «делать в сфере бизнеса то, что WikiLeaks делает в политике». Существует также RuLeaks, который стремится воспроизвести модель WikiLeaks в России. Целью Indoleaks является индонезийское правительство. Leakymails добывает и публикует информацию о коррупции в политическом классе в Аргентине; ряд местных и региональных подобий WikiLeaks в сетях США и Объединенного Королевства делают достоянием общественности тайную деятельность местных элит. На практике буквально каждый месяц возникают альтернативные новостные организации, часто уже не вызывая такого же сильного беспокойства по поводу безопасности по сравнению с важнейшими социальными движениями эпохи Интернета, когда на пике своей активности находились WikiLeaks, Anonymous и тысячи хакерских групп.

Тем не менее возможности Wikileaks обнародовать секретную информацию, делая ее достоянием граждан, были ограничены из-за шквала обрушившихся на нее международных репрессий, а также из-за ужесточения процедур внутреннего контроля в правительствах и корпорациях. Практика секретности никуда не исчезла, поскольку она составляет сердцевину власти, однако отныне властвующие живут в постоянном страхе, что за ними надзирают с помощью анонимных сетевых структур, независимых от их контроля. Именно то, что те, кто тысячелетиями надзирали за другими, сами оказались под надзором, привело к фундаментальным изменениям во властных отношениях в цифровую эпоху.

Между 2010 и 2013 гг. (за короткое время после публикации этой книги) довольно неожиданно во всем мире возникло множество крупных социальных движений – от Исландии до Туниса и большинства арабских стран, от Испании до США, в тысячах городов (около тысячи городов в одних только США) в более чем сотне стран.

Мотивы возникновения и результаты деятельности этих движений весьма различны. На Западе их запустили протесты против правительств, оказавшихся неспособными справиться с финансовым кризисом 2008–2012 гг.; в арабских странах причиной стали продовольственный кризис и недовольство авторитарными режимами. Но во всех случаях триггером оказалось яростное негодование – индивидуальное и коллективное – на социальную несправедливость и чувство унижения, вызванное высокомерием политического истеблишмента. Более того, существует чрезвычайно сильный общий паттерн, не зависящий от культурного и институционального контекста. С целью выявления этого паттерна я буду опираться на полевое исследование, которое в качестве руководителя я провел в сотрудничестве с сетевой группой моих коллег в Испании, США, Европе и арабских странах; я также использовал различные вторичные источники, в том числе материалы, опубликованные в Интернете. Результаты этого исследования изложены в книге «Сети гнева и надежды» («Networks of Outrage and Hope») [Castells, 2012], в которой читатель найдет эмпирический материал и теоретические разработки, подтверждающие представленный в данном тексте анализ. У исследуемых мною социальных движений, а также у тех, что возникли в самое последнее время, прослеживается ряд общих характеристик, которые полезно рассмотреть в связи с теорией власти и контрвласти, изложенной в данной книге.

Каждое из этих недавно возникших социальных движений является сетью во всем многообразии ее форм; использование Интернета и мобильных коммуникационных сетей играет важнейшую роль для организации такого движения. Каждое такое движение зародилось изначально в интернет-сетях, а его члены продолжали дискуссии и мобилизовывались через Интернет еще долгое время спустя после того, как СМИ объявили о распаде движения. Для социальных движений всегда была важна коммуникация во всех видах, будь то памфлеты, манифесты, телевидение или радио, а Интернет идеально подходит для задач коммуникационной автономии, которая необходима каждому социальному движению: обычно правительствам и корпорациям нелегко контролировать такие коммуникации, и в то время, когда им все-таки удается установить свое управление коммуникациями, движение уже невозможно остановить.

Сетевые формы мультимодальны, они включают как онлайновые, так и офлайновые социальные сети, а также предшествовавшие движению или стихийно возникшие в ходе его развития формы социальных сетей. Сети внутри самого движения соединяют его с другими движениями по всему миру: с блогосферой, медиа и обществом в целом. Сетевые технологии чрезвычайно важны, поскольку они обеспечивают платформу для продолжающейся и расширяющейся сетевой практики, которая развивается вместе с движением. Хотя, как правило, движения укоренены в городском пространстве через его захват и уличные демонстрации, их непрерывное существование имеет место именно в свободном пространстве Интернета. Они не нуждаются в формальном лидерстве, командном и контролирующем центре, или вертикальной организации, чтобы распространять информацию или указания. И действительно, это, как правило, движения без лидеров, но не из-за отсутствия таковых, а в силу глубокого, спонтанного недоверия большинства участвующих в движении к любым формам делегирования властных полномочий. Поскольку это сети сетей, они могут обойтись без четко фиксированного центра и тем не менее успешно осуществлять скоординированные действия, в том числе и делиберацию, благодаря взаимодействию множества узлов. Учитывая, что это открытые сети без четко обозначенных границ, постоянно меняющие свою конфигурацию в зависимости от степени участия в них населения, подобная децентрализированная структура максимизирует возможности вовлечения в движение, а также снижает уязвимость движения перед угрозами репрессий, поскольку конкретных мишеней (за исключением мест скопления народа) для таких репрессий нет. До тех пор пока в движении достаточно участников, объединенных общими целями и ценностями, сеть способна постоянно обновляться. Сетевая структура, следовательно, защищает движение не только от противников, но и от внутренних опасностей – бюрократизации и манипуляций.