Коллектив авторов - Россия и мусульманский мир № 2 / 2018

Традиционная линия самозащиты системных либералов состояла в том, что присутствие в структурах власти или сотрудничество с ними позволяют минимизировать ущерб от «поворота к авторитаризму», сохранить основные завоевания 1990-х годов, предотвратить тотальное доминирование силовиков в важнейших секторах экономики и ликвидацию автономии гражданского общества. Наряду с этим сохранялась и апелляция к пиночетовской модели, позволяющей под защитой служб безопасности и военных осуществить социально-экономические преобразования, мандат на которые либеральные силы были не в состоянии получить через свободные выборы. Наконец, время от времени воспроизводился тезис о том, что существование системных либералов будет способствовать смягчению, а в дальнейшем – внутреннему перерождению режима. «Дело ЮКОСа», а также отставка Михаила Касьянова с поста главы правительства в феврале 2004 г. давали достаточно оснований говорить о перерождении самих либералов, продолжающих оставаться во властных структурах. По сути дела, в начале второго президентского срока Владимира Путина пакт между элитами был заново отредактирован, и в соответствии с новой редакцией системным либералам не просто передавались на «аутсорсинг» важные сферы экономической, социальной, научно-образовательной политики, но требовалась их необратимая вовлеченность в систему властных отношений. Вместе с тем, перестав занимать ключевые позиции в системе властных отношений, системные либералы все же не превратились в ширму, прикрывающую консолидацию авторитарного режима. Они, скорее, выполняют внутри «вертикали власти» роль своеобразных балансиров или предохранителей, позволяющих избежать чрезмерного усиления других групп влияния либо удерживать их противоборство в приемлемых рамках.

В 2018 г. исполняется 15 лет кульминационным событиям путинской олигархомахии. Нет сомнений, что без этой борьбы траектория развития России была бы существенно иной. Исход борьбы, прежде всего, означал, что серьезная угроза восстановлению «вертикали власти» устранена, а сама власть остается на доминирующих позициях в системной связке «власть–собственность». В некотором смысле это можно считать возвращением в российскую историческую колею, к той системе отношений, которую в свое время безапелляционно сформулировал Павел I: «Il n’y a de grand chez moi que celui a qui je parle et pendant que je lui parle» (нет [в России] важного человека, кроме того, с кем я говорю и пока я с ним говорю). Так или иначе, но в начале XXI в. владение или распоряжение действительно крупной собственностью в России возможно только с фактической санкции политической власти и лишь до тех пор, пока эта санкция сохраняется. Возможности конвертации собственности в политическое влияние если не пресечены полностью, то достаточно надежно ограничены. Можно сказать, что эти ограничения были установлены весьма своевременно: первая из так называемых «цветных революций» на постсоветском пространстве – грузинская «революция роз» – разразилась менее месяца спустя после ареста Михаила Ходорковского. Между тем одним из важнейших механизмов раскручивания политических кризисов, называемых «цветными революциями», является готовность тех или иных групп экономической элиты внутри соответствующей страны оказывать мощную ресурсную поддержку силам, нацеленным на захват власти. В отсутствие этого важнейшего фактора внешнее воздействие, направленное на дестабилизацию или смену режима, как правило, оказывается неэффективным. Поэтому «деолигархизацию» можно считать необходимым рубежом в процессе возрождения российского суверенитета и восстановления статуса России как важнейшего международного игрока.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Тень Пиночета прямо-таки преследовала российских реформаторов 1990-х. Их упования на то, что роль чилийского диктатора, обеспечивающего силовым ресурсом успех действий приглашенной команды неолиберальных экспертов, сыграет Борис Ельцин (впоследствии – Владимир Путин), наложили на сами реформы неизгладимый отпечаток. За этими надеждами скрывалось абсолютно обоснованное неверие в возможность провести такие реформы при наличии функционирующих институтов демократии [см.: Кляйн 2009]. В апологетической трактовке Евгения Ясина эта позиция представлена так: «Если хотите, создание демократической России – это та задача, которая была отложена в 92-м году ради радикальных экономических реформ. Но теперь, когда основные реформы уже сделаны и мы имеем рыночную экономику, дальнейшее ее развитие возможно только при демократии» [Ясин 2010].

По всей видимости, его авторство принадлежит политологу Лилии Шевцовой. Она предлагает следующее понимание системного либерализма: «Речь идет о либеральной риторике, фразеологии, слоганах и так далее, которые используются властью для маскировки антилиберальной, антидемократической политики. И сюда же давайте включим технократов, которые были в ельцинском правительстве, затем перешли в путинское правительство и продолжают управлять экономикой. Обслуживая единовластие, они, по сути дела, дискредитируют идеи демократии и либерализма. Пока у нас существует явление “системного либерализма”, а также готовность интеллигенции быть кооптированной в около-властные клептократические структуры и обслуживать власть, вряд ли мы сделаем шаг к реальной трансформации» [Опыт и уроки… 2010].