Коллектив авторов - Россия и мусульманский мир № 12 / 2014

Согласно сценарию Дж. Шарпа «цветная революция» начинается с того, что оппозиция инициирует процесс делегитимизации власти в форме обвинения чиновников, руководителей различного уровня и политиков в коррупции. Власть обвиняют в отсутствии эффективной социальной политики, что выражается в росте тарифов естественных монополий, а также в авторитарных методах правления, нечестных выборах, несоблюдении прав и свобод граждан и репрессиях. Здесь достаточно вспомнить демагогический лозунг А. Навального «Единая Россия – партия воров и жуликов!». Далее по сценарию оппозиции нужны «жертвы власти» (в случае России – это Навальный, Удальцов, Ходорковский, Магницкий), наличие которых является обязательным компонентом любой «цветной революции», поскольку их преследование не только «дискредитирует» власть перед лицом демократической общественности, но и связывает ей руки в отношении реализации дальнейших вариантов действий, одновременно призывая протестные группы населения подключаться к акциям протеста, оживляя тем самым мифологический конфликт противостояния «Давида», которым представляется народ, и «Голиафа» в лице антинародного и репрессивного режима.

На следующем этапе «революции» происходит формирование ее трех движущих сил: радикально настроенной молодежи, боевых отрядов, прибывающих в столицу из регионов для осуществления протестных действий, и так называемого «креативного класса», состоящего из представителей мелкого и среднего бизнеса, недовольных властью и жаждущих перемен. Свидетельством тому служат события на Украине, в Грузии и Киргизии, значимую роль в которых сыграли отряды, прибывшие для поддержки «революции» из регионов, а также местные маргинальные элементы типа националистов, неофашистов и антисемитов. Они были организованы в отряды и подчинялись своим «полевым командирам». При этом их энергия полностью расходовалась на протестное движение, так как в отличие от горожан, собиравшихся на площадях и улицах и имевших возможность в любое время разойтись по домам, прибывшие в столицу «регионалы» не имели здесь ни крова, ни дома, что вынуждало их занимать здания государственных органов.

Еще одним важным моментом в организации «цветной революции» является правильный выбор ее лидера. Лучшим вариантом здесь может быть хорошо известный и достаточно авторитетный политик, недавно ушедший с высокого поста в системе власти и перешедший на сторону оппозиции, которого должны окружать менее известные деятели, представители толпы, шоу-бизнеса, спортсмены. При этом помимо оппозиционности к таким «лидерам» предъявляется требование твердой приверженности западным демократическим ценностям и свободам, культуре и образу жизни. А чтобы эта приверженность выглядела правдиво, лидеры оппозиции должны наглядно продемонстрировать протестующим, например, жену с американским гражданством (Саакашвили, Ющенко), либо подчеркивать, что он жил и учился на Западе (Саакашвили).

Как уже отмечалось выше, конфликтогенность современного мира явилась, с одной стороны, одним из следствий окончания «холодной войны» и прекращения конфронтации двух военно-политических блоков, каждый из которых был организован и иерархизирован ведущими сверхдержавами и где участники соблюдали блоковую дисциплину и идеологическую сплоченность, а с другой – глобализацией мирового информационного и культурно-конфессионального пространств. При этом весомым конфликтогенным фактором стал принцип этноконфессионального самоутверждения, более радикальный, чем самоутверждение времен биполярности, основанное на идеологическом принципе.

В последние десятилетия с проблемами этноконфессиональных вызовов сталкиваются многие государства. Массовая миграция в страны Европы из развивающихся государств, лишь ограниченно сдерживаемая иммиграционной политикой Европейского союза, создает в перспективе прямую угрозу идентичности, культурной целостности и национальной безопасности стран европейского континента. Здесь приходится согласиться с мнением С. Хантингтона, который говорил, что если в стране не происходит культурная ассимиляция иммигрантов, то там возникает потенциальная угроза гражданской войны 6 6 Столкновение цивилизаций? Сэмюэль Хантингтон // Центр гуманитарных технологий: Интернет-сайт. 2007. 20 января. URL: http://gtmarket.ru/expertize/ 2007/2498 (Дата обращения: 10.04.2008.) .

Социологические исследования показывают, что если численность мигрантов составляет незначительную долю населения страны, то во втором и третьем поколениях происходит их ассимиляция доминирующей в стране культурой и «растворение» мигрантов в общей массе коренного населения. Если же доля мигрантов в стране растет быстрыми темпами, то этого не происходит, а когда их количество начинает приближаться к некоторой «критической массе» (по нашим оценкам – это 15% населения страны), то происходит формирование национальных анклавов, представители которых начинают бороться за признание властью своих социальных и политических интересов. «Первыми ласточками» в этом плане можно считать появление этнических анклавов в крупных городах России, конфликты на этнической почве и требование строительства мечетей в местах компактного проживания мусульман. Так создаются условия для зарождения кризисных ситуаций, нерешенность которых приводит к возникновению конфликтов на межнациональной и конфессиональной почве.

Вышеперечисленные факторы говорят о том, что перед экспертным сообществом стоит задача выявления условий возникновения конфликтов на ранних стадиях, когда еще имеется возможность начать процесс их урегулирования до того, как они примут необратимый разрушительный характер. Это относится в первую очередь к иммиграционной и конфессиональной политике государства, а также к вопросам адаптации иммигрантов в конфессионально-культурную и правовую среду принимающей их страны.

Что касается сценариев развития кризисной ситуации, то фаза ее зарождения обычно проходит в скрытой, неявной форме. На этом этапе происходят формирование условий и зарождение тенденций будущего конфликта, которые, на первый взгляд, выглядят не опасными и не влекущими серьезных последствий. Имеющие место инциденты местные власти представляют как бытовые инциденты без этноконфессионального подтекста. Да и сами инициаторы кризисных тенденций намеренно занижают их значимость, успокаивая общественность и власти отсутствием какой-либо опасности для основ государственности и списывая их на действия маргиналов, не несущих серьезной угрозы общественной безопасности.