Андрей Медушевский - Новейшая история России в политико-социологическом измерении

Главный вопрос всякой реформы (как и революции) есть вопрос о власти, изменении ее социальной природы, организации, функций. Современная наука об обществе не выработала, несмотря на обилие определении и понятий, единой теории власти. Такой концепции власти нет, как ни странно, и в правовой науке, которая постоянно использует данное понятие и строит на нем многие свои выводы. «Все первичные юридические явления, – говорит по этому поводу Х. Карбонье, – имеют общую субстанцию, состоящую в том, что это – явления, связанные с властью. Политическая социология приложила немало усилий для ответа на вопрос, что такое власть. Тем не менее в конечном итоге это понятие не поддается определению, подобно тому, как это происходит о понятием электричества. Однако наука об электричестве способна развиваться и без предварительной его дефиниции».

Исходя из этого, вполне логично обращение исследователей к таким аспектам власти, которые, благодаря свойственному праву формализму, материализованы в нем и имеют внешнюю форму. На это обстоятельство обратили внимание корифеи социологической науки прошлого века – Спенсер, Дюркгейм, Ковалевский, выводившие социологические обобщения из сравнительного изучения однотипных правовых норм. Отсюда был лишь один шаг к социологии права Вебера, заложившего основы ряда важнейших концепций современной науки об обществе. Можно сказать, что все творчество Вебера в той или иной степени имеет широкую правовую основу. Исходя из методов позитивной науки (получивших философское обоснование у Дильтея и Риккерта), Вебер. противопоставлял догматической юриспруденции (с ее моральными оценками правовых норм) социологию права как эмпирическую дисциплину, рассматривающую правовые явления вне их эволюции и не стремящуюся давать им этических оценок. При объяснении права Вебер применял к нему свои взгляды на социальные отношения (принцип каузального взаимоотношения), структуры (рационализация) и ценности (целевая ориентация индивида). В соответствии с этими общими установками разрабатывались далее центральные идеи социологии права, в частности – концепция формальной правовой легитимности. Социология права, власти и лидерства обязана Веберу описанием этих принципов легитимности, их общей структуры и главных типов.

Основными достоинствами теории идеальных типов Вебера являются: возможность обобщения данных социолога в некоторую мыслительную конструкцию; синтез наблюдений, дающий возможность их логически значимого осмысления; выявление общности, сходства явлений, говорящих о закономерном (или во всяком случае типичном) их характере; наконец, информативность теории при изучении элементов социальных структур. Все указанные позитивные черты веберовской идеальной типологии особенно хорошо работают при анализе как раз тех социальных структур, институтов и процедур, которые являются проявлением процесса рационализации или даже его выражением. К их числу относится в первую очередь бюрократия, веберовская концепция которой остается достижением современной науки, несмотря на многочисленные попытки ее критики, уточнений и исправлений.

Если суммировать основные критические замечания различных школ в адрес социологии Вебера вообще и концепции бюрократии, в частности, то их можно свести к нескольким основным тезисам. По мнении ряда ученых, Вебер, ставя в центр внимания функциональную полезность данного социального слоя (бюрократии), меньшее внимание уделял операционному аспекту, т. е. характеру деятельности бюрократии, что помешало ему раскрыть развитие и взаимодействие внутренних структур. Другие исследователи подчеркивали тот факт, что у Вебера недостаточное внимание уделяется дисфункциональному аспекту и в результате допускается преувеличение рационализирующей природы бюрократии. На самой деле, полагали они, бюрократия – это не только инструмент рационализации общества, но и сила консервативного свойства, она может выступать не только за, но и против процесса поступательного развития общества в направлении к рациональной организации. Кроме того, ряд специалистов обращал внимание на то, что известное преувеличение формальных структурных черт бюрократии приводило Вебера к недооценке поведенческого аспекта деятельности чиновничества, в частности в контексте социально-культурного и персонального компонентов. Социологи-эмпирики указывали также на трудность применения веберовской модели на микроуровне исследования. Нам представляется (в это признают многие ученые), что высказанные замечания носят скорее характер дополнения и, во всяком случае, не подрывают основного тезиса веберовской концепции бюрократии.

Наиболее существенным дополнением, особенно важным для сравнительно-исторического изучения бюрократии, является тезис Парсонса, получивший развитие в трудах многих других исследователей, о необходимости сочетания структурного и функционального подхода к анализу административной организации. Структурно-функциональная модель процессов рационализации в бюрократизации дает возможность представить их более объемно, а следовательно, лучше понять характер тех изменений институтов и процедур управления, которые происходят в результате административных реформ.

К структурному функционализму близко подходят теории французского социолога М. Крозье, попытавшегося соединить функциональный подход с историко-генетическим за счет выдвижения на первый план проблематики социального изменения. В своих основных трудах – «Феномен бюрократии» и «Блокированное общество» этот ученый рассматривает отношения бюрократии и общества с точки зрения теории формальных организаций, в связи с чем предметом его специального анализа становятся действия различных социальных групп, распределение власти, динамика этих процессов в ходе изменения институтов и процедур административного аппарата. Хотя Крозье делает свои выводы на материале больших организаций современной эпохи (которые он справедливо считает фундаментальным явлением современного мира), многие из них имеют общесоциологический характер и могут быть применены к предшествующим периодам истории. Так, весьма интересным представляется наблюдение о том, что бюрократический феномен может успешно рассматриваться с точки зрения социологии организаций, что дает возможность соотносить такие процессы, как рост административного аппарата и параллельно – бюрократии, в исторической перспективе. Главная проблема этой социологии, справедливо говорит Крозье, над которой трудились социологи от Маккиавелли до Маркса и которая до сих пор вызывает споры, – это вопрос о власти, условиях ее приобретения, удержания и распределения. Власть в самом общем виде может быть определена как способность одного человека заставить действовать другого согласно своей воле. Власть, далее, дает возможность унификации и рационализации управления, его централизации. Данная тенденция в истории проявляется в бюрократической организации, которая может быть различной, проходя с течением времени различные фазы своей формализации. Безликая бюрократия современности – есть, в соответствии с такой интерпретацией, не что иное как ответ организаций (административных институтов) на поставленные жизнью запросы. Склоняясь далее к функциональному и процессуальному решению проблем, Крозье приходит к интересному наблюдению: «Бюрократическая организация, – говорит он, – это организация, которая не способна исправлять допущенные ошибки».