Мишель Гельфанд - Почему им можно, а нам нельзя?

Мы живем в окружении социальных норм и следуем им постоянно. Для человеческих существ соответствовать социальным нормам дело столь же естественное, как подъем на нерест для лососевых. При этом, как ни странно, при всей своей вездесущности социальные нормы в основном остаются невидимыми. В большинстве своем мы редко обращаем внимание на то, насколько определяется ими наше поведение или, что еще важнее, насколько они нужны.

Это одна из величайших загадок рода человеческого. Как мы умудряемся всю жизнь жить под воздействием столь мощных факторов, не понимая их или даже не замечая вовсе?

Как вы думаете, в каком возрасте дети начинают впитывать социальные нормы? В три года, когда многих отдают в ясли, или в пять, когда ходят в детский сад? Оказывается, наше стремление соблюдать стандарты проявляет себя гораздо раньше: данные исследований показывают, что младенцы соблюдают нормы и выражают желание наказывать нарушителей еще до того, как приобретают способность говорить.

В одном из новаторских исследований ученые убедились в том, что младенцы демонстрируют явное предпочтение игрушечным зверушкам, которые ведут себя общественно приемлемым образом (то есть помогают другим игрушечным персонажам открыть коробочку с погремушкой или возвращают оброненный мячик), по сравнению с игрушками, ведущими себя асоциально (мешают другим открыть коробочку и отнимают мячики).

Более того, к трехлетнему возрасту мы уже активно осуждаем нарушителей порядка. В одном исследовании двух- и трехлетние дети рисовали и лепили из пластилина рядом с двумя ростовыми куклами, которые делали то же самое. Когда одна из кукол уходила, другая начинала рвать ее рисунки или ломать вылепленное. Это зрелище почти не волновало двухлеток, но примерно четверть трехлетних детей начинала громко возмущаться поведением наглой куклы со словами вроде «Нет, так делать нельзя!». Маленькие дети выражают свое неодобрение и в ситуациях, когда считают что-то неправильным. Трехлетние детишки оживленно протестовали, когда кукла некорректно воспроизводила некое действие, которому их только что научили. Вполне очевидно, что дети не только учатся у окружающих интерпретации социальных норм, но и активно формируют и применяют их.

Эволюция человека снабдила его очень развитой нормативной психологией, которая развивается с момента его появления на свет. Это делает нас уникальными по сравнению с остальными живыми существами, хотя, отдадим им должное, очень многие из них отличаются высокоразвитыми способностями к социальному научению. Так, девятииглые колюшки отдают предпочтение местам, где кормятся другие рыбки, а не более пустынным. Серые крысы будут есть то, что съела у них на виду лабораторная крыса. А птицы выбирают место для прокорма, тщательно прислушиваясь к наставительному щебету своей стаи. Но пока не существует доказательств тому, что животные и птицы подражают сородичам по социальным мотивам, например из чувства общности или чтобы соответствовать ожиданиям окружающих.

Именно об этом свидетельствуют результаты очень изобретательного опыта, поставленного немецкими учеными. Они придумали специальный ящик с тремя отделениями и отверстиями вверху. В начале эксперимента его участники (это были маленькие дети и шимпанзе) узнавали, что, бросив шарик в одно из отверстий, можно получить что-то вкусное. Затем им показывали другого ребенка (или шимпанзе), который получал угощение, бросая шарики в другое отверстие. Экспериментатор отмечал, в какие отделения бросают шарики подопытные. Дети часто меняли отделения, копируя поведение других, особенно когда эти последние за ними наблюдали. Это означает, что дети изменяют свою стратегию не просто потому, что считают подходы своих сверстников более удачными, а делают это и по социальным причинам – сигнализируя о принадлежности и соответствии. В отличие от них лишь очень немногие из шимпанзе меняли свою стратегию и копировали поведение других. Как и многие другие животные, шимпанзе обладают способностью учиться друг у друга, но обычно не используют навык социального научения в отсутствие материальной выгоды. Судя по всему, только людям свойственно следовать социальной норме для того, чтобы оставаться в составе группы.

Представьте, что вы записались на участие в психологическом опыте. Вы сидите в лаборатории вместе с восемью другими людьми. Приходит исследователь и раздает каждому по листку бумаги, на левой стороне которого изображена одна линия, а на правой – несколько разной длины, обозначенные как линия А, линия В и линия С (рис. 1.1). Он просит участников независимо друг от друга определить, какая из линий справа соответствует по длине линии слева. Для вас совершенно очевидно, что правильный ответ – линия А. Затем исследователь предлагает ответить по очереди. Все другие участники говорят, что это линия В, линию А не называет никто из них. Вы отвечаете предпоследним. Останетесь при своем мнении или все же поменяете его на линию В?

Если бы вы действительно участвовали в таком эксперименте, то, возможно, в какой-то момент усомнились бы в своей правоте и согласились с мнением группы. Именно это установил социальный психолог Соломон Аш в 1956 году, когда проводил ставший классическим опыт. В нем испытуемого помещали в группу якобы других таких же участников, которых инструктировали давать заведомо неправильные ответы в серии из нескольких попыток. Результаты эксперимента Аша показали, что из 123 испытуемых три четверти соглашались с групповым мнением как минимум в одном случае. Другими словами, большинство участников меняло свои ответы, чтобы они совпадали с неверными, но распространенными.

Результаты этого простого, но оригинального эксперимента говорят о многом. Не отдавая себе отчета в этом, все мы склонны следовать групповым нормам, которые могут превалировать над нашим ощущением правильного и неправильного.

Действительно, и за пределами научных лабораторий мы соблюдаем множество норм, которые можно считать давно утратившими первоначальный смысл. Взять, к примеру, рукопожатие – вероятно, самый распространенный в мире способ приветствовать друг друга. Ученые предполагают, что обычай пожимать руки при встрече зародился в Древней Греции примерно в IX веке до нашей эры как жест, призванный показать новому знакомому, что вы не прячете в руке оружие. В наши дни лишь очень немногие разгуливают по улицам, скрывая в рукаве боевые топорики или мечи, но рукопожатие продолжает служить нам в качестве физического элемента приветствия. Его изначальное предназначение изжило себя, а само рукопожатие осталось.