Валерий Ледяев - Социология власти. Теория и опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах

Сосредоточение контроля над политической сферой в руках высших классов было выявлено и в исследовании Августа Холлинсхеда в г. Моррис, штат Иллинойс, США [Hollingshead, 1949], целью которого было установление связи между социальным статусом и различными формами участия граждан в общественной жизни. В центре исследования – средняя школа в Элмтауне [10]. Главное внимание Холлинсхед уделяет влиянию социального статуса учащихся на результаты учебы [11]; вместе с тем его интересовали и властные отношения в общности. Он обнаружил, что власть в городе принадлежит «узкому кругу аристократии, объединенной общими интересами. Все они имеют собственность и хороший доход, образуя довольно закрытую сеть, в которую постороннему проникнуть весьма непросто… Эта группа людей может оказать серьезное давление; у них широкий спектр интересов, земля, городская собственность, банки и другие вещи; и они обладают огромной властью и престижем» [Hollingshead, 1949: 72].

Холлинсхед конкретно не рассматривал проблемы, в решении которых эта власть непосредственно проявлялась, но был уверен, что она действительно охватывает широкий спектр вопросов. В этом отношении интересно приведенное Холлинсхедом высказывание одного из респондентов: «Когда им что-то нужно, они собирают своих детей, родственников, внуков, родню со стороны жен и мужей. Когда речь заходит о голосовании, они дают знать своим работникам и съемщикам о своих предпочтениях. Когда приходит время принятия решений, эта группа становится единой… Когда мне что-то нужно, я всегда иду к этой группе… Если я не могу привлечь их на свою сторону, я отбрасываю идею в сторону» [Ibid.: 72–73]. Как и в Миддлтауне, главный интерес высшего класса Элмтауна заключался прежде всего в поддержании низких налогов; последнее обычно обеспечивалось с помощью контроля над деятельностью городских партийных организаций [Ibid.: 86]. Однако открытые конфликты были сравнительно редкими: большинство жителей Элмтауна воспринимало власть высших классов как естественную, что обеспечивало сохранение классовой системы с ее неравенствами и в будущем [Ibid.: 123–124,451-452).

Холлинсхед приводит следующие аргументы в пользу тезиса о том, что высший класс («Класс 1») составляет властвующую элиту города. Во-первых, представители высшего класса значительно реже подвергаются аресту; для Холлинсхеда это индикатор статуса и власти, свидетельствующий о том, что закон по-разному применяется к разным классам [Ibid.: 79]. Во-вторых, высший класс курирует партийные организации города. Непосредственно политикой занимаются люди из других страт, но это не значит, что они свободны от контроля со стороны высшего класса. «Этот контроль за сценой реализуется в формировании консервативной политики и выборе должностных лиц, действующих в качестве агентов по реализации интересов высшего класса» [Ibid.: 86]. В качестве примера Холлинсхед рассматривает блокирование попыток выстроить новое здание школы: представители высшего класса не были заинтересованы в этом, поскольку являлись владельцами земли, а основные средства на строительство школы могли быть получены с помощью повышения налогов, в том числе на землю [12].

Небезынтересно отметить, что г. Моррис стал также объектом исследования Уильяма Уорнера [Warner, 1949], который считал, что «политическая организация Джонсвилля [13]соответствует другим составляющим социальной структуры… совпадая с классовыми очертаниями основной политики» [Ibid.: xviii], Уорнер рассматривал властные отношения сквозь призму основного социального «кливиджа» в городе между управлением и рабочими «Милла» – главного предприятия города, на котором трудилось более трети всех его работников. В целом «Милл» занимал приблизительно то же место в Джонсвилле, что и семья «X» в Миддлтауне; по сути, ни один серьезный вопрос не мог быть решен без его фактического согласия. «Экономическое и социальное могущество “Милла” оказывает влияние на все сферы жизни городского сообщества. Все признают его власть. Политики, сняв шляпу, ждут, что скажет управляющий “Миллом” мистер Уоддел по вопросам типа: “Следует ли повысить налог для улучшения образования?” “Следует ли назначить новым министром мистера Джонса или мистера Смита?”» [Ibid.: 101].

Таким образом, во всех исследованиях четко прослеживается мысль о явном превалировании бизнес-класса и концентрации власти в руках элиты, которая из него рекрутируется и реализует его интересы. Политики, призванные выражать интересы различных социальных групп, фактически зависят от бизнес-элиты и играют роль второго эшелона в реальном управлении социальными общностями. Впоследствии эти аргументы будут развиты Ф. Хантером и другими исследователями элитистского направления.

Естественно, что результаты и выводы исследований подверглись всестороннему анализу и критике со стороны оппонентов и прежде всего из плюралистического лагеря. Резюме Полсби: выводы исследователей оказались примерно одинаковыми, но все они «неправильные» [Polsby, 1980: 3]. Полсби указал на ряд недостатков, которые, на мой взгляд, действительно имели место, хотя отдельные его комментарии представляются не вполне убедительными.

Полсби считает, что результаты исследований фактически опровергают выводы и положения стратификационной теории. Главный его аргумент заключается в том, что при принятии решений по важным проблемам городской политики далеко не во всех описанных исследователями ситуациях бизнес-элита одерживала верх над своими оппонентами и (или) успешно инициировала те или иные решения и(или) изменения. В качестве иллюстрации он разбирает описанные разными авторами ситуации: борьбу вокруг проекта решения вопроса о сбросах фабричных отходов в Уайт Ривер, поражение на выборах мэра в Янки-сити ставленника высших классов, проигрыш «Милла» в вопросе о юнионизации в Джонсвилле и др. В этих конфликтных ситуациях иные силы смогли навязать свою волю, и «элите» пришлось смириться [Ibid.: 14–44].

Кроме того, нередко распределение ценностей и благ осуществлялось в интересах низших классов. В любом случае реализация интересов бизнес-элиты далеко не всегда является индикаторам ее власти, поскольку она может быть результатом действия других факторов, в частности следствием апатии со стороны рабочих. Наконец, Полсби справедливо указывает на недооценку иных (кроме классовых) конфликтов в городской общности [14].

У данных исследований есть и другие недостатки, многие из которых относятся и к более поздним (и зрелым) попыткам изучения власти в социальных общностях. Отметим три из них: 1) исследования ограничивались одним локальным сообществом, что, по сути, исключало возможность качественного сравнительного анализа и убедительных обобщений; 2) не было четкости в понимании городского сообщества и его пределов в контексте распределения политической власти; практически не учитывались взаимоотношения местных акторов со структурами власти более высоких уровней; 3) исследователи не опирались на хорошо прописанные методы выявления субъектов власти.