Виктор Волконский - Многополярный мир. Идеология и экономика. Конец доминирования Западной цивилизации. Что дальше готовит нам история?

Успехи в развитии техники и становлении индустриального общества, основанных на достижениях естественных наук, заставляли верить, что и философские предпосылки естественнонаучного мировоззрения являются не только свойством познавательного аппарата человека, его психики, но и свойством, принципом устройства всего объективного мира. Этот взгляд на мир столкнулся с проблемой, когда оказалось, что в самой сфере физических явлений есть процессы, которые не поддаются описанию как однозначно определяемые механические движения и требуют введения категории возможности и вероятности. Традиция признания за научными концепциями отражения объективной реальности потребовала отказа от универсальности детерминистских законов, признания возможных отклонений как свойства объективной реальности. Но другая традиция требовала признания вероятностных законов только результатом неспособности человека более детально описать систему, сложность которой превосходит его распознающие способности. Похоже, что спор двух этих тенденций в философии науки до сих пор не нашел однозначного разрешения. В качестве защитников «детерминистской» позиции в нем называют Ньютона и даже Эйнштейна, «вероятностной» – тех или иных представителей генетических основ биологической эволюционной теории.

В древнем мифологическом мышлении приписывание объективным одушевленным и неодушевленным предметам любых свойств человеческой психики было обычным и привычным явлением. Но и традиция объективизировать, приписывать объективное существование свойствам и продуктам человеческой психики – такая же древняя, как сам человек. Для большей наглядности и понятности эти свойства персонифицировались, олицетворялись в образах богов и демонов. Сон приносил Морфей, а любовь зажигала стрела Эроса. Уже начиная с Платона, философия выделила мышление из всех остальных психических функций человека как особо привилегированную. Платон разделил душу человека на три части и разумную ее часть объявил бессмертной. По Платону, идеи вещей (они постигаются только мыслью) более реальны, чем чувственно воспринимаемые вещи. Эти последние порождаются идеями, они – несовершенные подобия идей. Подлинный мир, настоящая реальность – это мир идей.

Средневековый спор между номиналистами , которые полагали, что общие понятия (универсалии) существуют только в общественном сознании, формирующем их на основе познания единичных вещей, и реалистами , которые признавали их объективное существование, независимое от человека, похоже, не завершился до сих пор. С утверждением научного мировоззрения результаты научных теорий (продукты мыслительной деятельности!) стали признаваться реальностью высшей пробы. Результатам других видов психической деятельности с объективизацией не повезло. Всякие «антропоморфизмы» были исключены из культуры мышления и остались только в качестве поэтических метафор. Поэтому, когда Пригожин и Стенгерс объявили, что природа может быть наделена даром творчества (на полном серьезе, а не в качестве метафоры), это многими было воспринято только как интеллектуальная провокация. Это конечно сыграло свою провокационную роль (и думаю, очень плодотворную). Но дело в том, что они подняли вполне серьезную проблему. «Благодаря неопределенности существует творчество – творчество во вселенском масштабе, включающее в себя, конечно, и человеческое творчество» [20] (русский перевод цитируется по книге [21, с. 333]). Интеллектуальное сообщество приняло эту мысль с интересом и в основном с одобрением.

Но это был уже конец XX столетия. В XIX веке шел процесс укрепления научного мировоззрения в борьбе с доминирующим религиозным мировоззрением. Поэтому любые события, сущности, идеи, реальность которых не подтверждалась методами тогдашней науки, лишались статуса реальных. Л. Фейербах доказал, что не бог создал человека, а человек создал бога – идею, образ бога. Хотя идея бога создавалась и совершенствовалась мудрецами в течение многих веков, она не удовлетворяла требованиям рационально-эмпирического исследования. И ей не присвоили статус реальности.

Для чего люди занимаются наукой? Видимо, ими руководят два стремления (или группы, пучки стремлений, или целей):

• непосредственно познавательный инстинкт, любопытство; стремление создать внутренний образ окружающей среды, скорее всего его надо признать одним из фундаментальных свойств живых организмов, обладающих нервной системой (это в основном фундаментальная наука);

• стремление развивать науку с целью создания технологий совершенствования производства и социально-экономических институтов (прикладная наука).

К первой группе можно отнести (или примыкает) стремление людей использовать методы и навыки научной деятельности не для создания средств улучшения условий жизни, а для того чтобы лучше понять, разобраться в целях и смыслах, определяющих деятельность и развитие человеческих сообществ. Этот аспект, всегда присутствующий в общественных и гуманитарных исследованиях, является главным, когда речь идет не о собственно науке, а о создании идеологии.

Образцом, эталоном собственно научного освоения реальности всегда были физика и астрономия с космогонией. Выработанные в них требования к знаниям, признаваемым научными истинами, легли в основу методологии, форм и логического строя исследований во всех естественных, а затем и общественных науках. По мере распространения сферы изучения на проблемы Земли и живой природы, эти образцы, схемы и модели исследования менялись. Но наука в целом и развитие общенаучных парадигм оставались в значительной мере поставщиками образцов рационального освоения мира также и для наук общественных и гуманитарных, драйвером стиля интеллектуальной деятельности. Это влияние естественно сказывалось и на развитии идеологий.

В XIX веке биологическая наука только во второй его половине стала развиваться на достаточно прочной основе дарвиновской эволюционной теории. Общественные науки по убедительности и надежности их истин и до сих пор не идут в сравнение с науками о природе. Мир был заворожен успехами естественных наук. Соответственно, статус научной теории во всех других областях знания могла получить только универсалистская концепция. Ослабление в европейской интеллектуальной элите религиозных начал потребовало создания идеологических концепций, способных занять место религии в системах координации и управления общественной деятельности. В ответ на этот запрос со стороны общества возникли основные идеологические конструкции, определившие исторические процессы и XIX, и XX веков. И они имели характер универсальных и детерминированных моделей развития человечества.