Вячеслав Гуляихин - Правовая социализация человека

В концепции Ш. Курильски-Ожвэн большое значение придается формированию правовых образов и картин мира людей в детском и подростковом возрасте, которые составляют глубинную основу их правовых представлений уже во взрослой жизни [20] Kourilsky С. Le rapport des jeunes au Droit a I’Est a I’Ouest // Droit et Societe. 1991. № 19. P. 209. . По его мнению, в этот процесс включены первые правовые аккультурации, которые в контексте доминирующей правовой культуры позволяют вырабатывать общую позицию индивидам, входящим в одну социальную группу. Благодаря приобретению ее членами общих правовых понятий и смыслов они могут регулировать возникающие противоречия и конфликты, тем самым поддерживая и укрепляя социальные связи.

Ш. Курильски-Ожвэн изучила особенности моделей правовой социализации во Франции, России, Польше и Венгрии [21] Cm.: Kourilsky-Augeven Ch„Zdravomyslova O., Arutjunjan M. Modele francais et modele russe de socialisation juridigue: la construction des attitudes a I’egard du Droit avant I’age adulte, Revue d’Etudes Comparatives Est-Ouest. Paris, 1994, n° 3 (septembre); Kourilsky-Augeven C. Legal Socialisation: From Compliance to Familiarisation through Permeation // European journal of legal studies: Issue 1. April, 2007. http://www.ejls.eu/current.php?id=1 . Особый научный интерес у нее вызвали социокультурные особенности российской модели и те изменения, которые с ней происходили с революционной сменой исторических эпох. Ученый выделяет два основных исторических фактора, которые оказали значительное влияние на минимизацию статуса права в русской культуре. Одним из них является духовно-нравственная традиция ставить мораль выше права, приводящая к отрицанию абстрактного принципа верховенства права и признанию чрезмерным и бездушным юридическое регулирование человеческих отношений. Французская исследовательница соглашается с мнением некоторых авторов, что эта традиция сформировалась под влиянием социокультурных паттерн православной церкви, которая аффективные ценности ставит выше прагматических аксиолантов. Другим значимым историческим фактором, оказавшим воздействие на формирования современной российской модели правовой социализации, является советская общественноправовая система, в которой прежде всего отдавался приоритет политической целесообразности и в ней были крайне сужены права личности. Когда под воздействием либеральных реформ закон потерял свою репрессивную силу, это привело к минимизации его статуса в представлении российских граждан, чье правосознание было сформировано в советскую эпоху.

Проведенные в конце восьмидесятых и начале девяностых годов Ш. Курильски-Ожвэн, сравнительные эмпирические исследования моделей правовой социализации в нескольких европейских странах (Франции, России, Польше, Венгрии) показали, что каждая из них имеет свои национальные особенности [22] См.: Курильски-Ожвэн Ш. Правовое государство и гражданин: сравнительный анализ индивидуальных представлений во Франции, России и Венгрии // Конституционное право: восточноевропейское обозрение. М., 1997, № 3 (20); 4 (21). . Например, если во Франции сохраняется уважительное отношение к закону прежде всего потому, что гражданами признается его позитивная роль в укреплении социальных связей и общественном взаимодействии, то в России распространены представления о законе, как о репрессивном элементе, стоящим над всеми, и который не следует нарушать, поскольку можно понести за это суровое наказание. В то время большинство российских граждан осуждали правонарушения, исключая преступность из нормальной повседневной жизни и помещая ее в мир аномалий.

По их представлениям, преступниками были люди, которые не имеют совести и совершают чудовищные акты злодеяния. Другой отличительной чертой отечественной модели, по мнению Ш. Курильски-Ожвэн, было то, что если во Франции вина была объективирована, и ее юристами была отвергнута концепция, в соответствии с которой обязательной свойством вины является чувство вины, то в России этико-психологический подход не только полностью восторжествовал, но и успешно эволюционировал в новую форму. По представлениям российских граждан, вина не должна была отделяться от лица, которому был причинен вред. И если человек признавался виновным, то у него в связи с этим должны были появиться угрызения совести, желание исправить положение и покаяться. Только после этого возможно примирение и социальная реинтеграция виновного, которые прекращали его общественную изоляцию. Следует также отметить, что в отличие от французской модели правовой социализации, в российском обществе с возрастом увеличивалось количество граждан, положительно оценивающих строгое наказание, которое виновному «помогает осознать свою вину» и «пойти по правильному пути». По данным Ш. Курильски-Ожвэн, в 1993 г. такой позиции придерживалось 40 % молодых людей в возрасте от 16 до 18 лет [23] Там же. . Исходя из полученных результатов социологического исследования, им был сделан вывод о том, что такое отношение российских граждан к вине и наказанию не несло какой-либо угрозы существующему репрессивному правосудию. Ведь в своих правовых оценках они исходили из того, что «строгий судья – это правдивый судья». Поэтому суровое уголовное наказание признавалось ими обоснованным и справедливым. Французский социолог обращает внимание также на то, что среди российской молодежи не принято социализировать понятие свободы, т. е. исключаются любые формы зависимости и игнорируется ее юридическая перспектива, которая выводится из посылки «свобода заканчивается там, где начинается свобода другого». В молодежной среде не получило также широкого распространения толкование понятия «равенство» в правовом контексте как равенства перед законом. Оно чаще всего генетически связывалось с принципом гуманизма, согласно которому все люди рождаются равными и свободными. К государственной власти российские граждане относились со страхом как к огромной силе, проникающей во все сферы общественной жизни, не признающей любые формы общественного контроля и полностью исключающей принцип верховенства закона.

Проведенные Ш. Курильски-Ожвэн сравнительные социологические исследования развития российской модели правовой социализации в период с 1993 по 2000 г. показали, что она пережила значительную трансформацию [24] Kourilsky-Augeven С. Legal Socialisation: From Compliance to Familiarisation through Permeation // European journal of legal studies: Issue 1. April, 2007. http:// www.ejls.eu/current.php?id=1 . За прошедшие семь лет в общественном правосознании стали доминировать новые представления о праве, произошел отход от репрессивного понимания закона, изменилась система правовых ценностей и жизненные стратегии людей. Хотя в повседневной жизни они продолжали следовать привычным социальным практикам, основанным на убеждении в высоком уровне коррумпированности государственной власти и неверии в действенность институтов права, тем не менее, закон рассматривался ими уже не как элемент репрессивного государственного механизма, а как система правил, необходимая для успешного функционирования общества, предоставляющую права и возможности деятельности частным лицам. Положительная оценка российскими гражданами роли закона в жизни общества позволили Ш. Курильски-Ожвэн, М. Арутюнян и О. Здравомысловой сделать вывод о том, что «последовательные действия властей и гражданского общества, направленные на построение правового государства, правовое просвещение и общественная дискуссия могли бы в обозримом будущем привести к реальным изменениям правового менталитета и к постепенному превращению закона в естественное правило социальной жизни» [25] Арутюнян M„Здравомыслова О., Курильски-Ожвэн Ш. Образ и опыт права. Правовая социализация в изменяющейся России. М., 2008. С. 205. .