Игорь Котляров - Социология политических партий

Постепенно эти группировки преобразовались в политические клубы. В Великобритании политические клубы сформировались в 30-е гг. XIX в.: тори основали «Чарлтон Клаб», виги – «Реформ Клаб». М. Острогорский писал: «…политические клубы существовали в Англии и раньше. Их происхождение восходит к XVII веку. Но довольно долго они не оформлялись официально. Это были более-менее открытые собрания в кафе или тавернах, где беседовали о политике, предаваясь чревоугодию с обильными возлияниями. Настоящие клубы, как мы их понимаем теперь, т. е. имеющие собственное помещение и официально зарегистрированных членов, появились только в девятнадцатом веке. Основанные с целью постоянного удовлетворения потребности в общении и комфорте, клубы, в их новой форме, вскоре должны были стать оперативной базой для политиков» [139, с. 84–85]. В Англии клуб тори первоначально был связан с традиционно земельной аристократией, а клуб вигов – с либеральной буржуазией. Но эта прямая зависимость скоро существенно ослабла, так как английская земельная аристократия в относительно короткий период времени без серьезных конфликтов и потрясений трансформировалась в земельную буржуазию, ориентированную на рынок.

В других странах политические клубы часто возникали вне системы представительной власти, формируясь на основе групп, связанных с редакциями печатных органов или конспиративных союзов (например, клуб «Молодая Италия», который насчитывал в своих рядах около пятидесяти тысяч человек).

В основе политических клубов Франции вначале были группы, объединяющиеся вокруг салонов, редакций газет и конспиративных союзов, и лишь затем – связанные с парламентской деятельностью. Типичными примерами прообраза новых политических организаций стал Парижский политический клуб бретонских депутатов во Французском национальном собрании, который по месту заседаний (в монастыре св. Якова) получил название «якобинский» и в 1791 г. насчитывал по всей Франции 448 провинциальных отделений. Генезис политических клубов довольно подробно проанализировал М. Дюверже в работе «Политические партии»: «…постепенно “бретонский клуб” принимает форму идеологического объединения. Когда собрание перевели из Версаля в Париж, клуб вынужден был прервать свои заседания и вновь подыскивать место. На этот раз за неимением зала кафе его инициаторы арендовали монастырскую трапезную. Именно с названием этого монастыря им и предстояло войти в историю: почти все забыли бретонский клуб, но кто же не знает клуб якобинцев? Аналогичный процесс превращения региональной группы в инициативное ядро доктринальной группировки позднее породит клуб жирондистов. Такие объединения не следует смешивать с местами их сбора. Здесь еще раз стоит привести пример якобинцев – он, по-видимому, действительно исчерпывающе характеризует фазу предыстории партий. Точно так же во французском Учредительном собрании 1848 года мы находим объединения “Дворец науки” и “Институт” (умеренные республиканцы), улиц Пуатье (монархисты-католики), Кастильон и Пирамид (левые). Можно вспомнить и Франкфуртский парламент с его партиями “кафе «Милани»” (крайне левые), “Казино” (правый центр), а также “Вюртемберг” (левый центр, откуда выделились партии “Вестендаль” и “Аугсбург”), “Германия” (левые) и, наконец, “Монт-Тоннер” (крайне левые) – все последние получили свои названия по имени отелей, где собирались. В данном случае речь идет о феномене, весьма отличном от бретонского клуба или клуба жирондистов: депутаты встречаются в одном и том же месте, так как разделяют одни и те же взгляды; оба же упомянутые клуба сложились по принципу землячества, а уж затем их члены констатировали свою идейную общность. Здесь же перед нами – идеологическое, а не региональное объединение; использование для его обозначения названия места заседаний говорит лишь о том, что доктрина еще не настолько прояснена, чтобы служить характеристикой группы» [53, с. 24].

«Со временем, – писал Острогорский, – почувствовалась необходимость в более методических приемах, и, кроме того, стало неудобно заниматься партийными делами в самом клубе, так сказать, под веселую руку. Либеральный кнут Бранд тогда (в 1861 г.) образовал независимую центральную организацию» [139, с. 86]. Ее главной задачей была избирательная регистрация, которую данная структура успешно решила. «Консервативная партия, – подчеркивал М. Острогорский, – образовала центральную ассоциацию на тех же основаниях. Учитывая значение общественного влияния главного избирательного рычага, консервативной партии, центральное бюро тори поддерживало тесные отношения с Сагlton club; если они не являлись единым организмом, у них была одна душа» [там же].

Зародыши внеконституционной политической организации в США, считает классик социологии политических партий М. Острогорский , появились в клубах колониального периода: «Эти клубы, процветавшие преимущественно в Бостоне, сделались по мере продвижения американской революции очагами политической дискуссии, где вскоре зародилось сопротивление произволу британского парламента» [139, с. 297]. Именно в Бостоне по инициативе членов Кокус-клуба возникли «корреспондентские комитеты» – мощные организации патриотической партии, подготовившей революцию и независимость [там же]. Несколько лет спустя под влиянием Французской революции, которая стала переломным этапом в переходе от феодализма к капитализму, здесь появляются постоянные избирательные комитеты, а в 30-е гг. XIX в. проходят первые национальные съезды по выдвижению кандидатов в представительные органы. До начала XIX в. в этой стране было образовано около сорока организаций типа французского «Якобинского клуба», обществ ирландских радикалов, американских «Сынов свободы». Но они практически копировали деятельность своих европейских коллег, «стали элементами смуты и угрожали общественному порядку», и президент США Джордж Вашингтон их запретил. На смену избирательным комитетам пришли две большие политические структуры – федералисты и республиканцы [там же].

Демократическая партия, которая тогда называлась республиканской, была основана в 1792 г. Томасом Джефферсоном . Она была создана как «партия всего народа» и противостояла партии тогдашней американской элиты – партии федералистов. Сторонники Т. Джефферсона отстаивали позиции сельскохозяйственного Юга, высказывались в пользу снижения роли федеральных властей и верили в право каждого американца участвовать в политической жизни. В 1798 г. партия получила название Демократическая республиканская партия – Democratic-Republican Party, а в 1800 г. Т. Джефферсон выиграл президентские выборы. Партия выступала за сохранение независимости отдельных штатов.