Валентина Сченснович - Россия и мусульманский мир № 6 / 2012

Мы будем и впредь стремиться к наиболее полному удовлетворению научных, информационных и духовных запросов наших читателей.

Анализируя в первом приближении вопрос о предупреждении и нейтрализации внешних угроз политической стабильности, под которыми понимаются возможности силового вмешательства отдельных государств во внутренние дела России, мы в целом согласны с позицией тех исследователей, которые не видят сегодня серьезных опасностей на данном направлении. В настоящее время для России сохраняется благоприятная конъюнктура внешнеэкономической деятельности – мировые цены на нефть и природный газ находятся на достаточном для экономической и энергетической безопасности страны уровне. Существующий уровень обороноспособности служит определенной гарантией от вовлечения РФ в региональные и крупномасштабные войны.

Однако следует учитывать то обстоятельство, что современная мировая политическая система характеризуется существованием нескольких касающихся нашей страны узлов противоречий между крупнейшими государствами – центрами силы. Это отношения США и КНР, ведущих в наступившем столетии противоборство без прямого применения военной силы за статус мирового лидера; противоречия между Соединенными Штатами и лидерами Европы – Германией и Францией; конфликты этих государств с отдельными странами – производителями углеводородного сырья. Одновременно сама Россия проявляет склонность к балансированию между разными участниками конфликтных ситуаций в зависимости от складывающейся обстановки. Например, РФ поддерживает западные страны в противодействии производству оружия массового поражения в Иране, но при этом у нее есть экономические интересы в сфере атомной энергетики, определяющие сотрудничество с этим государством.

Одним из измерений межгосударственного противоборства, как известно, становится соперничество развитых и развивающихся стран за доступ к энергоресурсам и контроль над системами их транспортировки. Л.Г. Ивашов раскрывает в деталях суть этого противоборства: «Главными объектами глобальных противоречий становятся ключевые районы мира, стратегические коммуникации и планетарные ресурсы. По мнению американских стратегов, контроль над этими объектами гарантирует США статус мировой державы № 1. И это четко зафиксировано в Стратегии национальной безопасности США. К ключевым районам мира американская элита относит те регионы, с территории которых можно активно влиять на региональную и глобальную ситуацию, воздействовать на своих соперников и партнеров. Это Балканы, Большой Ближний Восток, Кавказско–Черноморско–Каспийский бассейн, Афганистан – солнечное сплетение Евразии.

Стратегические коммуникации – это прежде всего маршруты транспортировки углеводородного сырья, другие торговые пути. США уже контролируют Ормузский, Баб-эль-Мандебский, Малаккский проливы (через которые Китай импортирует 80 % нефти). В перспективе развернется борьба за контроль над Северным морским путем. И, конечно, Панамский, Суэцкий каналы, Гибралтар.

Основные планетарные ресурсы – это разведанные и освоенные запасы углеводородов, прогнозируемые и предполагаемые залежи в неосвоенных регионах. К таковым относятся Арктика, где прогнозируется наличие около четверти всех углеводородов планеты, Афганистан, территория которого в силу исторических причин не подвергалась активному геологоразведочному процессу, но где прогнозируются огромные запасы урана-235, газа, медных и других руд, драгоценных камней и благородных металлов. Третий неразведанный ресурсный район планеты – Антарктида».

Поэтому в складывающихся условиях Россия, как обладательница значимых запасов энергетического сырья и претендующая на контроль его транзита в ближнем зарубежье держава, также может стать объектом военного и экономического ослабления и изматывания. С одной стороны, Россия – вторая ядерная держава в мире, стратегические ядерные силы которой, несмотря на их масштабные сокращения, сохраняют способность сдерживания на глобальном и региональном уровнях. С другой стороны, обоснованную обеспокоенность российского политического и военного руководства вызывают некоторые инициативы США и государств – участников НАТО, способные при определенных обстоятельствах привести к нарушению стратегической стабильности на глобальном и региональном уровнях. Это, в частности, строительство систем противоракетной обороны Соединенных Штатов и их союзников в Европе и Восточной Азии (ПРО театров военных действий, ПРО Североатлантического альянса), связанные с этими проектами инициативы по милитаризации космического пространства, разработка концепций и создание командований по ведению «кибервойн» на информационном театре военных действий, формирование сил быстрого реагирования и «быстрого глобального удара» и др.

Данные дестабилизирующие военно-политическую обстановку в мире инициативы некоторых стран могут быть связаны со стратегией пассивного предрешения и позволяют значительно ускорить темпы проведения операций вооруженных сил, действующих в виде стратегических военных сетей. Речь идет о проактивности и своеобразной фасилитации операций – их проведении в ускоренном темпе, «сжатии» времени их осуществления, нашедшей отражение в соответствующих названиях – «молниеносная война нового поколения», «быстрый глобальный удар» и др.

Эффект ускорения в характере ведения вооруженной борьбы констатируется многими экспертами. Например, А.В. Демидюк и М.М. Хамзатов, исследуя новую форму военных действий – сетецентрические операции и войны (Netwars), пришли к заключению о появлении принципиальной возможности реанимации блицкрига – «молниеносной войны нового поколения». М.М. Хамзатов отмечает, что прежде существовали определенные пространственные границы, вне которых взаимодействие раздельно наступающих групп войск в операции не обеспечивалось. Однако новые информационные технологии значительно расширили эти пределы – вся информация о положении дел, в том числе и наглядная, стала доступна практически всем активным участникам вооруженной борьбы. Взаимодействие стали организовывать не путем объединения в решающих пунктах раздельных групп войск, а путем объединения их огневых и информационных возможностей. Это позволило впервые в истории военного искусства преодолеть пространственный, временной и информационный разрыв между войсками и органами управления. Новые информационные технологии обеспечивают твердое руководство и постоянное взаимодействие пространственно разделенных тактических группировок войск, поддерживающих между собой связь и координирующих свои действия в интересах проведения совместных операций. Данное обстоятельство меняет характер современных операций: все процессы управления и сами боевые действия становятся более динамичными, активными и результативными, исчезают тактические и оперативные паузы, которыми противник мог бы воспользоваться.